Харистеас, Ангелос

Ангелос Харистеас
Общая информация
Родился	Серре, Греция
Гражданство
Рост	191 см
Вес	82 кг
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1997—2002	Арис	87 (19)
1998—1999	→  Атинаикос	7 (1)
2002—2005	Вердер	66 (18)
2005—2006	Аякс	31 (12)
2006—2007	Фейеноорд	28 (9)
2007—2010	Нюрнберг	38 (8)
2009—2010	→  Байер 04	13 (1)
2010	Арль-Авиньон	7 (0)
2011	Шальке 04	4 (1)
2011—2012	Панетоликос	24 (4)
2013	Аль-Наср	7 (1)
Национальная сборная**
2001—2011	Греция	88 (25)
Международные медали
Чемпионаты Европы
Золото	Португалия 2004
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

А́нгелос Харисте́ас (греч. Άγγελος Χαριστέας; род. 9 февраля 1980, Серре) — греческий футболист, завершивший игровую карьеру, выступал на позиции нападающего. Чемпион Европы 2004 года. Автор победных голов в четвертьфинале и финале Евро-2004.

Биография

Футбольную карьеру начал в любительском клубе родного города. В 1997 году подписал первый профессиональный контракт с «Арисом». В 1999 году в составе «Ариса» дебютировал в еврокубках. Летом 2002 года перешёл в «Вердер». В 2004 году в составе «Вердера» стал чемпионом Германии. В 2005 году перешёл в «Аякс». Амстердамский клуб видел в нём замену ушедшему Златану Ибрагимовичу. После смены тренера в клубе оказался в запасе и перешёл в «Фейеноорд», однако и там не закрепился. 6 июля 2007 года подписал контракт с «Нюрнбергом». С 2001 года выступает за сборную Греции, в составе которой дебютировал в феврале 2001 года в товарищеском матче с Россией (3:3), отметился дублем. Чемпион Европы 2004 года.

В феврале 2009 года перешёл из «Нюрнберга» в леверкузенский «Байер» на правах аренды до конца сезона. В первом матче забил один мяч, но «Байер» уступил «Штутгарту» 2:4. По окончании сезона грек вернулся в «Нюрнберг», за который провёл 19 матчей и забил 1 мяч. Летом главный тренер клуба, Дитер Хекинг сообщил Ангелосу, что более на него не рассчитывает.

17 августа 2010 года на правах свободного агента, Харистеас перешёл во французский клуб «Арль-Авиньон», но уже 26 ноября 2010 года контракт футболиста и клуба был расторгнут по обоюдному решению. Сам футболист сказал: «Я не мог остаться. Подписав этот контракт, я совершил большую ошибку. Это был чужой мир. Я сразу почувствовал дискомфорт. Мне никогда не приходилось сталкиваться с такой организацией работы в клубе. Подписание того контракта — худшее решение в моей жизни».

31 января 2011 года игрок подписал контракт с немецким клубом «Шальке 04» сроком до конца сезона 2010/11.

27 июля 2011 года на правах свободного агента подписал контракт на один год с клубом «Панетоликос» из города Агринион.

1 июля 2012 стал свободным агентом, а 19 февраля 2013 перешел в «Аль-Наср» из Саудовской Аравии. В июле 2013 завершил карьеру.

Достижения

• Чемпион Германии: 2003/04
• Обладатель Кубка Германии: 2003/04, 2010/11
• Обладатель Кубка Нидерландов: 2005/06
• Чемпион Европы: 2004
• Рекордсмен сборной Греции по количеству голов на чемпионатах Европы: 4 гола

Ссылки

• [www.transfermarkt.com/angelos-charisteas/profil/spieler/1519 Профиль на сайте transfermarkt.com] (англ.)
• [www.eurosport.ru/football/personnews_prs14343.shtml Профиль на сайте «Евроспорта»]

Отрывок, характеризующий Харистеас, Ангелос

– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!