Чёрный беркут

Чёрный беркут
Местоположение	посёлок Лозьвинский, Ивдельский городской округ, Свердловская область
Координаты	60°54′00″ с. ш. 60°27′00″ в. д.60.9000000° с. ш. 60.4500000° в. д. / 60.9000000; 60.4500000
Текущий статус	Действует
Режим безопасности	Особый
Количество мест	469
Открытие	1935 год
Находится в ведомстве	ГУФСИН России по Свердловской области
Начальник	Субхан Дадашов

К:Появились в 1935 году

Чёрный беркут — неофициальное название исправительной колонии особого режима для пожизненно осуждённых в посёлке Лозьвинский, Ивдельского городского округа Свердловской области (удалённость от Екатеринбурга — 615 км). Официальное название — ФКУ ИК-56 ОУХД ГУФСИН России по Свердловской области. Начальник колонии (на октябрь 2012 года) — полковник внутренней службы Дадашов Субхан Дадашбала оглы. Лимит наполнения — 499 мест, включая участок колонии-поселения на 40 мест.

В советское время это была единственная колония, в которой отбывали наказание преступники, приговорённые к исключительной мере наказания (ИМН), которым расстрел был заменён 20-летним заключением в колонии особого (самого жесткого в СССР) режима. С появлением пожизненного наказания в колонии открыли дополнительный корпус.

«Чёрный беркут» разделён на две части. В одной содержатся те, кто осуждён на 20—25 лет тюрьмы, в другой — приговорённые к пожизненному заключению. В 2011 году планировалось строительство нового корпуса для пожизненно заключённых, рассчитанного на 300 мест.

Название

Неформальное название ИК-56 происходит от скульптуры чёрного беркута из бетона, держащего в когтях голову поверженного змея, венчающей прудик с маленьким фонтанчиком возле административного здания. Изваял необычный памятник бывший сотрудник ГАИ Хабас Закураев из Нальчика, приговоренный за убийство тёщи к 25 годам.

Условия содержания

ИК-56 — одно из семи исправительных учреждений в России, где содержатся осуждённые к пожизненному заключению, поэтому колония отличается одним из самых жёстких режимов в системе исправительных учреждений. Колония расположена на скале, так что подземный ход прорыть невозможно. Чтобы у охранников не возникало и мысли помочь своим узникам, перед каждой дверью размещена табличка, где обозначено имя арестанта, состав преступления и возраст жертв. На вышках дежурят в основном женщины, это считается лёгкой работой. В колонии есть свой храм во имя святой праведной Нонны — деревянная церковь, сделанная силами осуждённых в 2006 году. Служить приезжает священник из Североуральска о. Владимир Душин.

На середину 2010 года в колонии отбывали наказание 273 лица, из них осуждённых к пожизненному заключению — 48 человек, и 225 человек со сроком 20—25 лет. (По другим данным — 88 человек, отбывающих 25-летний срок, и более 200 «пожизненников»).

Условия для пожизненно осуждённых

Осуждённые пожизненно (48 человек из 273 (на август 2010 года)) содержатся не в общем бараке, а в специальной тюрьме на строгих условиях содержания, по двое в камере. Сокамерников подбирают после собеседования у психолога. Камеры напоминают комнату в коммуналке: койки в два яруса, столик, лавочка, в углу ведро вместо унитаза. Распорядок дня: в 6:00 подъём, заправка кроватей, завтрак, утренняя проверка, обед, прогулка, отбой в 22:00. Спят заключенные только при включённом электрическом свете. В дневное время лежать на кроватях запрещено. Можно только сидеть и, например, писать письма домой, жалобы в судебные инстанции (если есть бумага) или читать художественную литературу. Телевизора в тюрьме для пожизненно заключённых нет, зато есть две библиотеки: одна светская, другая духовная. Пожизненно заключенные не имеют возможности работать. Прогулки проходят не на свежем воздухе, а в специальном помещении.

Условия для осуждённых на длительные сроки

Осуждённые, приговорённые к заключению на срок 20—25 лет (225 человек на август 2010 года), живут на обычных условиях содержания. Имеют право на телефонные переговоры без ограничений, три посылки и три бандероли в год. Работают на пилораме, в столярке, в гараже. Разрешена работа в огороде. Есть подсобное хозяйство, где разводятся свиньи. По словам уполномоченного по правам человека в Свердловской области Татьяны Мерзляковой, «Чёрный беркут» по условиям пребывания — одна из самых чистых колоний «пожизненников» в России (правда, всего их 7).

Известные осуждённые

Фамилия Имя Отчество	Годы жизни	Регион совершения преступления	Совершённые преступления	Год оглашения приговора	Место оглашения приговора	Назначенное наказание
Белов, Владимир Борисович	р. 1972	Москва	«Ховринский маньяк», убил от 6 до 80 человек	2003	Московский городской суд	Пожизненное лишение свободы
Киселев, Максим Викторович	р. 1981	Ортон Кемеровской области	Убил 6 человек	2009	Кемеровский областной суд	Пожизненное лишение свободы
Коростелев, Антон.	р. 1983	Ухта	Организатор поджога ТЦ «Пассаж»	2009	Верховный суд Республики Коми	Пожизненное лишение свободы
Миргород, Владимир Викторович	р. 1979	Москва	Изнасиловал и убил 16 человек	2012	Московский городской суд	Пожизненное лишение свободы
Пулялин, Алексей	р. 1983	Ухта	Организатор поджога ТЦ «Пассаж»	2009	Верховный суд Республики Коми	Пожизненное лишение свободы
Седых, Анатолий Петрович.	р. 1963	Липецк	Изнасиловал и убил 12 человек	2010	Липецкий областной суд	Пожизненное лишение свободы
Темиров, Тимур	р. 1970	Новосибирск	Разбойные нападения и убийство 4 человек	2009	Новосибирский областной суд	Пожизненное лишение свободы
Тихомиров, Илья Юрьевич	р. 1986	Москва	Один из организаторов взрыва на Черкизовском рынке	2008	Московский городской суд	Пожизненное лишение свободы
Чигрин, Роман Александрович.	1970-2011	Шимановск	Изнасиловал и убил 2 школьниц	2010	Амурский областной суд	Пожизненное лишение свободы
Чудинов, Эдуард.	р. 1969	Нижний Тагил	Организатор банды сутенеров, на счету которой 12 человек	2008	Свердловский областной суд	Пожизненное лишение свободы

Интересные факты

• В октябре 2012 года в «Чёрном беркуте» побывала съемочная группа канала документального кино «24 Док» с целью подготовки документального фильма об осужденных к пожизненному лишению свободы, а также осужденных, которым смертная казнь в порядке помилования заменена пожизненным лишением свободы либо лишением свободы на определённый срок. Съёмки велись под руководством итальянского журналиста и документалиста Марка Франкетти.
• «Чёрный беркут» — вторая работа скульптора-самоучки Владимира. До этого был «Чёрный дельфин» — скульптурная композиция в виде дельфина в центре фонтана, расположенного во дворе ИК-6 УФСИН России по Оренбургской области, также подарившая колонии Соль-Илецка народное имя.
• В 1989 году в колонии произошёл бунт: заключённые взяли заложников, закрылись в административном здании, стали требовать машину, деньги. Войска были подняты по тревоге, колонию окружили. На условии, что срока не добавят, они, в конце концов, сдались. С тех пор больше никто бежать не пытался.
• Исправительное учреждение для содержания пожизненно осужденных № 161/3, находящееся в Житикаре (Казахстан), носит неофициальное название «Чёрный беркут».

Отрывок, характеризующий Чёрный беркут

29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.