Шарлотта де Бурбон-Монпансье

Шарлотта де Бурбон-Монпансье (фр. Charlotte de Bourbon-Montpensier, род. 1546/1547 — ум. 5 мая 1582 г. Антверпен) — французская аристократка из дома Бурбонов, третья жена штатсгальтера Нидерландов Вильгельма I Оранского, в замужестве — графиня Нассау и княгиня Оранская.

Биография

Шарлотта была четвёртой дочерью Луи III де Бурбона, герцога де Монпансье, и его супруги, Жаклин де Лонгви, графини Бар-сюр-Сен. Желая оставить все свои земельные владения единственному сыну Франсуа, старый герцог решил отправить своих ещё незамужних дочерей в различные монастыри с тем, чтобы со временем они заняли там руководящие посты (аббтис). Так, Шарлотта попала в монастырь Нотр-Дам де Жуар, которым руководила её родная тётка Луиза. Хотя планировалось, что со временем Шарлотта займёт пост своей аббатисы-тётки, Луиза скончалась достаточно рано, когда девочке только исполнилось 12 лет. Несмотря на то, что Шарлотта не имела ни малейшего желания посвятить себя духовной карьере и, тем более, отказываться от полагавшейся части наследства, она была принуждена родителями принять постриг и в 1559 году была официально утверждена как аббатиса Нотр-Дам де Жуар. Впрочем, приступить к исполнению своих обязанностей она смогла лишь по достижении совершеннолетия в 1565 году.

В отличие от своего отца, с началом Религиозных войн во Франции в 1561 году выступившего на стороне католиков, Шарлотта приняла сторону гугенотов и в 1571 году бежала из монастыря в протестантский Пфальц. Пфальцграф Фридрих III принял её под свою защиту. Весной 1572 года в столицу Пфальца, Гейдельберг, приехал Вильгельм I Оранский, где и познакомился с бывшей монахиней. Через два года он, через личного представителя Филиппа ван Марникса, предлагает ей свою руку и сердце. Свадьба состоялась 12 июня 1575 года в Бриле. Это бракосочетание вызвало непонимание у многих сторонников Вильгельма, так как он, имевший огромные долги, взял в жёны бывшую аббатису, лишённую отцом после бегства из монастыря права на наследство. Серьёзное сопротивление этому браку оказали родственники второй жены Вильгельма, Анны Саксонской. Последняя, хотя и подписала в 1571 году договор о разводе, однако официально ещё с ним разведена не была. По свидетельству современников, жениться Вильгельма на Шарлотте была вызвана именно взаимной симпатией и духовной близостью, а не политическими либо меркантильными соображениями. Это подтверждает и сохранившаяся переписка между ними.

В последующие годы Шарлотта де Бурбон-Монпансье всячески поддерживала своего мужа в ведении освободительной борьбы против испанского владычества в Нидерландах, выступая как информационным источником и занимаясь сбором сведений о положении в воюющих провинциях, так и являясь связующим звеном между мужем и отдельными отрядами восставших. После покушения на Вильгельма Оранского 18 марта 1582 года, когда её муж был серьёзно ранен, Шарлотта потратила много сил, чтобы поставить своего супруга на ноги. Однако тогда, когда Вильгельм уже выздоравливал, истощившая себя его жена заболела тяжёлой формой воспаления лёгких, в результате чего скончалась. Похоронена в дворцовой церкви Антверпена.

Семья

За семь лет, проведённых в супружестве с Вильгельмом I Оранским, у Шарлотты де Бурбон-Монпансье родились шесть дочерей:

• Луиза-Юлиана (1576−1644), с 1593 замужем за Фридрихом IV Пфальцским
• Елизавета Фландрина (1577−1642), с 1595 замужем за Анри де Ла-Тур д’Овернь, герцогом Бульонским
• Катарина Бельгика (1578—1648), с 1596 замужем за Филиппом-Людвигом II, графом Ханау-Мюнценберг
• Шарлотта Фландрина (1579—1640), аббатиса де Сен-Круа
• Шарлотта-Брабантина (1580—1631), с 1598 замужем за Клодом де Ла-Тремуйлем, герцогом де Туар
• Эмилия Секунда Антверпиана (1581—1657), с 1616 замужем за Фридрихом-Казимиром, герцогом Пфальц-Цвейбрюккен-Ландсберг.

Литература

• Jane Couchman: Charlotte de Bourbon, Princess of Orange. Lettres et documents (1565—1582). In: Anne R. Larsen, Colette H. Winn: Writings by Pre-Revolutionary French Women. From Marie de France to Elizabeth Vigée-Le Brun. Garland, New York 2000, ISBN 0-8153-3190-8, S. 107—121
• Jules Delaborde: Charlotte de Bourbon, princesse d’Orange. Fischbacher, Paris 1888
• Frances M. Cotton-Walker: Cloister to Court: Scenes from the Life of Charlotte de Bourbon. Longmans, London 1909.

Дополнения

• [www.inghist.nl/Onderzoek/Projecten/DVN/lemmata/data/Bourbon Liesbeth Geevers: Charlotte de Bourbon-Montpensier. в: Digitaal Vrouwenlexicon van Nederland] (на нидерландском языке)
• [www.siefar.org/dictionnaire/fr/Charlotte_de_Bourbon-Montpensier Jane Couchman: Charlotte de Bourbon-Montpensier. в: Dictionnaire des femmes de l’Ancien Régime] (на французском языке)

Отрывок, характеризующий Шарлотта де Бурбон-Монпансье

Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.