Шаронов, Михаил Фёдорович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Михаил Фёдорович Шаронов
Дата рождения

2 (15) октября 1914(1914-10-15)

Место рождения

дер. Городище Муромского уезда, Владимирская губерния, Российская империя; ныне Нижегородская область

Дата смерти

17 января 1944(1944-01-17) (29 лет)

Место смерти

около станции Новолисино, Тосненский район, Ленинградская область, СССР

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

Военно-воздушные силы

Годы службы

19361944

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Часть

191 ИАП

Командовал

эскадрильей

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

Михаи́л Фёдорович Шаро́нов (2 (15) октября 1914 — 17 января 1944) — советский лётчик-истребитель, старший лейтенант, командир эскадрильи 191-го истребительного авиационного полка 7-го истребительного авиационного корпуса Войск ПВО, старший лейтенант. Сбил семь вражеских самолётов. Погиб во время тарана. Герой Советского Союза, посмертно.





Биография

Родился 2(15) октября 1914 в деревне Городище[1] Муромского уезда Владимирской губернии в крестьянской семье. Русский. Окончил индустриальный техникум в Павлово. Работал в артели «Красная заря» в родной деревне Городище и мастером на заводе «Труд» в посёлке Вача.

Служба в рядах Красной Армии

Гибель

В январе 1944 года во время операции по окончательному снятию блокады Ленинграда эскадрилья старшего лейтенанта М. Ф. Шаронова осуществляла прикрытие штурмовиков, наносивших удары по позициям германских войск, делая по несколько вылетов день. 17 января 1944 года в районе Аннолово — Новолисино — разъезд Стекольный штурмовики под прикрытием эскадрильи Шаронова атаковали наземные войска противника. Так как немецких истребителей в этом районе не оказалось, истребительная эскадрилья Шаронова стала атаковать автоколонну с горючим и боеприпасами, двигавшуюся к фронту. Во время третьего захода истребитель Шаронова был подбит огнём зенитной артиллерии. Тогда лётчик направил свой горящий самолёт в автоколонну. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 февраля 1944 года за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, старшему лейтенанту Шаронову Михаилу Фёдоровичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза с вручением медали «Золотая Звезда» и ордена Ленина.

Память о М. Ф. Шаронове

Напишите отзыв о статье "Шаронов, Михаил Фёдорович"

Примечания

  1. Во второй половине XX века деревня Городище вошла в состав посёлка Вача Нижегородской области.

Источники

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6892 Шаронов, Михаил Фёдорович]. Сайт «Герои Страны».

  • [airaces.narod.ru/all10/sharonov.htm Красные соколы. Шаронов Михаил Фёдорович].
  • [blokada.otrok.ru/biogr.php?l=25&n=1amf&t=1 Пока бьётся сердце. Шаронов Михаил Фёдорович].
  • [militera.lib.ru/bio/heroes_lenin_sky/03.html Герои Ленинградского неба. Секунды и жизнь].
  • [www.tosno.ru/index.php?type=special&area=1&p=articles&id=38 По страницам истории земли Тосненской: 1969–1980 годы].

Отрывок, характеризующий Шаронов, Михаил Фёдорович

– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.