Шаховцев, Михаил Андреевич

Михаил Андреевич Шаховцев
Дата рождения	26 октября 1913(1913-10-26)
Место рождения	с. Дмитриевское Семенек Ефремовский уезд, Тульская губерния
Дата смерти	14 августа 1944(1944-08-14) (30 лет)
Место смерти	Ласкажев, Польша
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1940—1944
Звание	гвардии майор
Часть	47-я гвардейская стрелковая дивизия, 8-я гвардейская армия, 1-й Белорусский фронт
Должность	заместитель командира 140-го гвардейского стрелкового полка
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Михаил Андреевич Шаховцев (1913—1944) — гвардии майор, Герой Советского Союза (1944, посмертно), участник Великой Отечественной войны, заместитель командира 140-го гвардейского стрелкового полка 47-й Гвардейской Нижнеднепровской Краснознамённой ордена Богдана Хмельницкого стрелковой дивизии.

Биография

Родился 26 октября (8 ноября — по новому стилю) 1913 года в селе Дмитриевское Семенек Ефремовского уезда Тульской губернии (ныне Липецкая область, Становлянский район, село Семенек) шестым ребёнком в семье русского православного священнослужителя, будущего протоиерея и благочинного Берёзовского округа Одесской епархии Андрея Александровича Шаховцева. Был назван Михаилом «в честь Архистратига Михаила».

Окончил Саратовский институт механизации сельского хозяйства. Работал в Барнауле главным инженером областного управления сельского хозяйства.

В Красной Армии с сентября 1940 года. Окончил в 1941 году Ташкентское военное пехотное училище. На фронте в Великую Отечественную войну с конца 1941 года. В 1942 году окончил Курсы усовершенствования командного состава при Военной академии имени М. В. Фрунзе и был направлен на фронт адъютантом старшим батальона 437-го стрелкового полка 154-й стрелковой дивизии. Участвовал в боях под Козельском (Калужская область), за которые в октябре 1942 года дивизия была преобразована в 47-ю гвардейскую, а полк получил наименование 140-го гвардейского стрелкового полка. Затем дивизия в составе 5-й танковой армии была передислоцирована на Юго-Западный фронт и участвовала в Сталинградской битве.

В ноябре 1942 года в боях за хутора Большой и Блиновский (ныне — Серафимовичский район Волгоградской области) возглавил роту и лично уничтожил 20 солдат и двух офицеров врага, в районе населённого пункта Старосенюткин захватил миномётную батарею противника, а под хутором Пичугин истребил двух офицеров и 15 вражеских солдат. За эти бои гвардии старший лейтенант Шаховцев награждён орденом Красной Звезды.

После Сталинградской битвы был назначен командиром батальона и участвовал в наступлении на донбасском направлении и боях на реке Миус. За форсирование реки Северский Донец был награждён орденом Александра Невского. В сентябре-октябре 1943 года М. А. Шаховцев участвовал в форсировании Днепра в районе села Войсковое (Солонянский район Днепропетровской области) и боях на плацдарме.

В ноябре 1943 года 47-я гвардейская стрелковая дивизия вошла в состав 8-й гвардейской армии 3-го Украинского фронта и вела наступление на криворожском направлении, затем уничтожала никопольскую группировку противника, освобождала юг Украины в ходе Березнеговато-Снигирёвской и Одесской операций. В апреле 1944 года во время боёв под хутором Подыдар Днепропетровской области М. А. Шаховцев получил третье ранение. В июне 1944 года дивизия была включена в состав 1-го Белорусского фронта и выдвинута на ковельское направление.

18-20 июля 1944 года при прорыве обороны противника в районе деревни Ольшанка (ныне — Любомльский район Волынской области) в ходе Люблин-Брестской операции заместитель командира полка по строевой части гвардии майор Шаховцев, находясь в боевых порядках штурмового батальона, успешно выполнил поставленную задачу. В ходе наступления вышел на окраину города Любомль, уничтожив при этом около двух батальонов врага, захватил шесть пушек и семь миномётов, за что был награждён орденом Отечественной войны 1-й степени.

В дальнейшем, возглавляя ударную группу полка, организовал преследование противника. 18 июля 1944 года во взаимодействии с другими частями дивизии полк освободил город Любомль, с ходу форсировал реку Западный Буг, а затем Вислу восточнее села Магнушев (Польша). С 10 по 14 августа участвовал в отражении вражеских контратак на плацдарме. 14 августа в критический момент боя Шаховцев поднял автоматную роту в атаку на превосходящего противника и отбросил его. Потери гитлеровцев при этом составили около 200 солдат и офицеров, две самоходные артиллерийские установки и два пулемёта. В этом бою М. А. Шаховцев погиб.

Был первоначально похоронен на городском кладбище в городе Ласкажев, Варшавское воеводство, Польша. В послевоенное время в период с 1 сентября 1949 года по 30 июня 1952 года его останки были перезахоронены из города Ласкажев на воинское захоронение в город Гарволин.

В настоящее время гвардии майор Шаховцев М. А. увековечен как майор Шаховцов М. А. на братском воинском кладбище в городе Гарволин, улица Костюшки (Мазовецкое воеводство, Республика Польша). Последняя инвентаризация данного захоронения была произведена в августе 2012 года.

Награды

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за мужество, отвагу и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, гвардии майору Шаховцеву Михаилу Андреевичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Награждён орденами Ленина (24.03.1945), Александра Невского (05.10.1943), Отечественной войны 1-й степени (31.07.1944), Красной Звезды (20.12.1942).

Семья

Отец — учитель Андрей Александрович Шаховцев был переведён в 1902 году из школы грамоты деревни Евлань прихода села Старогольских в одноклассную церковную школу при Дмитриевской церкви села Дмитриевское Семенек Ефремовского уезда Тульской губернии, где с 1908 года исполнял должность псаломщика. После переезда с семьёй стал протоиереем, благочинным 6-го Березовского округа Одесской епархии. Во время Великой Отечественной войны активно помогал раненым воинам, находившимся в госпиталях. Во время церковных служб с амвона постоянно призывал верующих быть истинными патриотами своей Родины, оказывать помощь армии. В таком же духе священник воспитал и своих детей. По окончании войны протоиерей Андрей Шаховцев был награждён медалью «3а победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». Выступал активно в защиту местных верующих работников колхоза, которым их руководство строго запрещало выполнять религиозные обряды, штрафовало и всячески притесняло.

Мать — дочь Ефремовского мещанина Егора Константиновича Чернышова Дарья 1876 г.р.

Литература

• Г. Д. Максименко, А. Ф. Абрамов, А. И. Бульба. Подвиг во имя жизни. Очерки о Героях Советского Союза. «Маяк», 1984, с. 310.
• П. П. Панченко, И. О. Герасимов. Безсмертя книга пам’ятi Украiни 1941—1945, 2000, с. 872.
• А. И. Сорокин, М. А. Гареев. Памяти павших: Великая Отечественная война, 1941—1945. 1995, с. 335.
• Журнал Московской патриархии, Выпуски 1-6. Патриархия, 1989. // с. 43, П. И. Шерстюк, Одесса.
• І. І.Ніточко, П. І. Ляшик Православна Березівщина. / Ніточко І. І., Ляшик П. І. — Одеса: Прес-кур’єр, 2012. — 464 с. — (Праці Державного архіву Одеської області: т. 34).

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15699 Шаховцев, Михаил Андреевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Шаховцев, Михаил Андреевич

– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.