Шерер, Вильгельм

Вильгельм Шерер
Wilhelm Scherer
Дата рождения:	26 апреля 1841(1841-04-26)
Место рождения:	Шёнборн
Дата смерти:	6 августа 1886(1886-08-06) (45 лет)
Место смерти:	Берлин

Вильгельм Шерер (нем. Wilhelm Scherer; 26 апреля 1841, Шёнборн, Австрия — 6 августа 1886, Берлин) — немецкий филолог, историк литературы. Профессор Венского (1868), Страсбургского (1872), Берлинского (1877) университетов.

Биография

Труды его относятся к критическому установлению текстов, языкознанию, истории словесности, а в посмертном труде к её теории.

Совместно с Мюлленгофом он издал «Denkmдler deutscher Poesie und Prosa aus dem VIII bis zum XII Jahrhundert» (1864; 2 изд., 1873), вместе с Лоренцем «Geschichte des Elsasses» (1871; 3 изд., 1885), где им написана история литературы, вместе с Тен-Бринком он издавал с 1874 года «Quellen und Forschungen zur Sprach — und Kulturgeschichte». К истории языка относится «Zur Geschichte der deutschen Sprache» (1868; 2 изд., 1878); к истории немецкой литературы — «Deutsche Studien» (1872—1878); «Geistlic he Poeten der deutschen Kaiserzeit» (1874-75); «Geschichte der deutschen Dichtung im XI und XII Jahrhundert» (1875); «Die Anfдnge des deutschen Prosa-Romans» (1877); «Aus Goethes Frьhzeit» (1879); «Jakob Grimm» (1865) и, наконец, достойно увенчивающая эти многолетние труды «Geschichte der deutschen Litteratur» (1880—1883; русский перевод 1893, под ред. A. H. Пыпина, со статьей его во 2 т. о Шерере). Уже после смерти Шерера издана его «Poetik» (1888) — обширный отрывок широко и талантливо задуманного труда, имевшего целью поставить на место старой догматической поэтики новую теорию поэзии, основанную на эволюционной точке зрения. Новые движения в историко-философском мышлении, совпадавшие с учебными годами Шерера, определили его научное мировоззрение. В истории литературы он явился самостоятельным последователем Конта, Милля, Бокля, смягчая их исключительный эмпиризм и детерминизм более высокой оценкой роли личности и склонностью к смелым гипотезам. Строго позитивное историческое исследование не было для него само по себе целью, но должно было явиться основой «системы национальной этики»; эту идеальную цель он стремился осуществить в своей «Истории немецкой литературы».

О Шерере писали Dilthey («Deutsche Rundschau», 1886, октябрь), Herm. Grimm («Deutsche Litteraturzeitung», 1887, № 3), Erich Schmidt («Goethe-Jahrbuch», т. IX, 1888), Heinzel («Gedдchtnissrede», 1886), Joh. Schmidt («Gedдchtnissrede», 1886); оценка его деятельности дана также в «Grundriss der germ. Philologie» (в. I) Герм. Пауля.

Литература

• Шерер, Вильгельм // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• Шерер Вильгельм — статья из Большой советской энциклопедии.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Шерер, Вильгельм

В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.