Шумперк
Город
Показать/скрыть карты
|
Шумперк (чеш. Šumperk) — город в Чехии, центр одноимённого района в Оломоуцком крае. Шумперк расположен в предгорьях Есеников и носит неофициальное название «Ворота Есеников».
История
Шумперк был основан в XIII веке как административный центр района добычи драгоценных металлов. Постепенно большое развитие здесь получило ремесленное производство, особенно производство текстиля. Город находился в королевской собственности и часто передавался в залог влиятельнейшим дворянским фамилиям.
В XVI веке Шумперк на некоторое время стал резиденцией рода Жеротиных, а в XVII веке перешёл во владение Лихтенштейнов. В 1669 году город полностью выгорел, после чего в течение десяти лет здесь велась охота на ведьм, жертвами которой стало 25 человек.
Развитие текстильного производства привело к необычайному расцвету Шумперка в XIX веке. Со 2-й половины века над архитектурным обликом города трудились виднейшие венские архитекторы, работа которых до сих пор видна в разных частях Шумперка. Благодаря своему уровню благоустроенности город в те времена называли «Малой Веной». После Второй мировой войны из города было изгнано немецкое население, составлявшее подавляющее большинство жителей города. После кратковременной стагнации город продолжил развиваться и нынешнее число горожан (28 тыс.) почти вдвое превышает показатель 1938 года.
Достопримечательности
Одним из важнейших исторических памятников города является бывший монастырский костёл Благовещения Девы Марии, полная реконструкция которого была проведена в 1990—2005 годах. Другими известнейшими городскими памятниками являются так называемый «Гешадеров дом», костёл Святого Иоанна Крестителя, небольшой костёл Святой Варвары и развалины городских стен.
Экономика
Шёлковая и льняная промышленность. Производство легированной стальной ленты. Пивоварение.
Города-побратимы
Напишите отзыв о статье "Шумперк"
Ссылки
- [www.sumperk.cz/ Сайт города Шумперк] (чешск.)
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Шумперк
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
