Эбб, Фред

Фред Эбб
Fred Ebb
Фред Эбб в 1991 году
Дата рождения:	8 апреля 1928(1928-04-08)
Место рождения:	Нью-Йорк, США
Дата смерти:	11 сентября 2004(2004-09-11) (76 лет)
Место смерти:	Нью-Йорк, США
Гражданство:	США США
Род деятельности:	поэт, либреттист
Годы творчества:	1953–2004
Жанр:	мюзикл, песня
Язык произведений:	английский
Премии:	«Тони» (1967, 1981, 1993) «Эмми» (1973, 1976, 1993)

Фред Эбб (англ. Fred Ebb; 8 апреля 1928 года — 11 сентября 2004 года) — американский поэт, либреттист, автор стихом к мюзиклам и кинофильмам. Широко известен своим сотрудничеством с композитором Джоном Кандером. К их совместным работам, среди прочих, относятся «Кабаре» и «Чикаго».

Биография

Ранние годы

Родился на Манхэттэне Нью-Йорка. По ряду источников годом его рождения следует считать 1933-й, но по утверждениям родственников, подтверждённых медицинскими исследованиями после смерти, он родился в 1928 году. Детство пришлось на период экономической депрессии, работал с раннего детства — чистильщиком обуви, помощником водителя грузовика, на трикотажной фабрике. В 1955 году сумел закончить Нью-Йоркский университет, а через два года защитил степень магистра в Колумбийском университете.

Одним из первых творческих опытов стало создание с композитором Филом Спрингером в 1953 году песни «Разбитое сердце» (англ. Heartbroken), которую исполнила Джуди Гарленд (мать исполнительницы, в последующем, многих произведений Эбба Лайзы Минелли). Его работой для театра стала постановка музыкального ревю Baker’s Dozen в 1951 году. Далее последовало участие в создании для театров-кабаре музыкальных постановок Isn’t America Fun (1959 год), From A to Z (1960 год, первый опыт совместной работы с режиссёром и хореографом Бобом Фоссом), Put It in Writing (1962 год).

Сотрудничество с Джоном Кандером

Основная статья см. Кандер и Эбб

С композитором Джоном Кандером Фред Эбб познакомился в 1962 году. Написав нескольких пробных песен, они создают свой первый мюзикл «Золотые ворота» (англ. Golden Gate), который так и не был поставлен. В 1965 году на Бродвее состоялась премьера мюзикла Кандера и Эбба «Флора — красная угроза» (англ. Flora the Red Menace), который принёс Лайзе Минелли премию «Тони».

Вторая их совместная работа, мюзикл «Кабаре», была принята очень успешно. Сюжет основан на пьесе Джона ван Друтена «I Am a Camera», которая является сценической адаптацией романа Кристофера Ишервуда. Шоу получило 8 из 11 номинаций на премию «Тони». Спектакль демонстрировался три года, в 1987 году был поставлен вновь. Очередная Бродвейская редакция 1998 года была показана более 2300 раз. На основе музыкального спектакля в 1972 году снят одноимённый фильм, режиссёром и хореографом которого стал Боб Фосс.

Следующий творческий период не был отмечен успехом, сопоставимым с «Кабаре». Так мюзикл «70, Girls, 70» (1971 год) выдержал всего 35 представлений. В начале 1970-х годов на волне популярности Лайзы Минелли и её Салли Боулз, Кандер и Эбб работают над телевизионным шоу «Лайза, через „З“» (англ. Liza with a Z) и концертными сольными выступлениями актрисы на Бродвее.

В 1975 году выходит мюзикл «Чикаго» с Читой Ривера (Вельма Келли), Джерри Орбахом (Билли Флинн) и Гвен Вердон (Рокси Хат). Спектакль имел смешанные отзывы критиков, но демонстрировался более 2 лет. Экранизация этого мюзикла 2002 года получила более 10 высших кинематографических наград.

В 1977 году Кандер и Эбб работают совместно с Мартином Скорсезе и Лайзой Минелли над музыкальным фильмом «Нью-Йорк, Нью-Йорк», где звучит их наиболее известная музыкальная тема с тем же названием.

После мюзикла «Каток» (англ. The Rink, 1984 год) с Читой Ривера и Лайзой Минелли в главных ролях творческий дуэт «замолкает» практически на 9 лет. В 1993 году выходит музыкальный спектакль «Поцелуй Женщины-паука» (англ. Kiss of the Spider Woman), который принёс авторам третью премию «Тони». После ещё двух проектов, которые не имели успеха, Кандер и Эбб значительно снижают творческую активность.

Фред Эбб умер в Нью-Йорке в возрасте 76 лет от сердечного приступа.

Незадолго до этого Кандер и Эбб начали работу над новым произведением «„Кто убил Дэвида Меррика?“» (англ. Who Killed David Merrick?), переименованное позже в «Занавес!» (англ. Curtains), которое преследовали беды. В 2003 году умер автор сценария Питер Стоун, чуть позже — аранжировщик Майкл Гибсон. В 2004 году умирает Фред Эбб. По злой иронии мюзикл имел второе название «A Backstage Murder Mystery Musical Comedy». Работа над мюзиклом была завершена Кандером в 2006 году, но мистические совпадения. сопровождавшие работу над ним, отмечались журналистами.

Творческий союз композитора и поэта продолжался 42 года.

В 2010 году на сцены Бродвея и Миннеаполиса выходит мюзикл «The Scottsboro Boys» (Буквально — Парни из Скоттсборо, американский термин, относящийся к череде реальных исторических событий начала 1930-х годов в США и последовавшим судебным процессом, ставшим началом пересмотра межрасовых отношений в американском обществе). В качестве авторов указаны Кандер и Эбб. Время фактического создания произведения не указано. По ряду источников это — 2003 год, непосредственно перед смертью Эбба. Мюзикл отмечен премией «Драма Деск» за лучшие поэтические тексты.

Награды и признание

• 1967 Кабаре — Премия «Тони», лучший мюзикл;
• 1967 Кабаре — «Тони», лучшие композитор и автор стихов;
• 1969 Зобра — Премия «Драма Деск», лучшие поэтические тексты;
• 1973 Лайза, через «З» — Премия «Эмми», за выдающиеся достижения в музыке и стихах;
• 1976 Gypsy in My Soul — Премия «Эмми», специальная премия за комедию или мюзикл;
• 1981 Женщина года — «Тони», лучший оригинальный сценарий;
• 1993 Поцелуй Женщины-паука — «Тони», лучший оригинальный сценарий;
• 2007 Личный вклад Ф.Эбба — Премия «Драма Деск», специальная награда «За мастерство и вклад в развитие музыкального театра на протяжении 42 лет карьеры»;
• 2010 The Scottsboro Boys — Премия «Драма Деск», лучшие поэтические тексты.

Ссылки

• Фред Эбб (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [ibdb.com/person.php?id=5654 Фред Эбб] (англ.) на сайте Internet Broadway Database

Отрывок, характеризующий Эбб, Фред

Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.