Экономика Южного Вьетнама

Экономика Южного Вьетнама главным образом основывалась на пятилетках и четырёхлетках. В первые 10 лет экономика оставалась стабильной, а затем столкнулась с проблемами, вызванными войной: неустойчивым экономическим ростом, большим бюджетным дефицитом, высокой инфляцией и отрицательным торговым балансом. Правительству пришлось дважды проводить аграрную реформу. Важную роль в экономике играли Соединённые Штаты путём оказания технической и экономической помощи.

Этапы развития

до 1965

Этот период характеризуется достаточно быстрым ростом ВВП, сопровождаемым разумным ростом индекса потребительских цен. Вначале бюджет страны был профицитным, но с 1961 года стал дефицитным. Инвестиционный приток был по-прежнему значителен, промышленность и сельское хозяйство росли быстрыми темпами. В 1955 году правительство Нго Динь Зьема основало Национальный банк, Бюро обмена иностранной валюты, выпустило новую валюту вместо пиастров французского Индокитая и установило обменный курс новой валюты «донг» на уровне 35:1 относительно доллара США. Была объявлена аграрная реформа, её проведение продолжилось до 1960 года. Неиспользуемые земли были изъяты и перераспределены между фермерами. Право собственности на землю ограничивалось 1 квадратным километром на человека, вся остальная земля должна была продаваться государству для последующего перераспределения среди нуждавшихся крестьян. Крестьяне и землевладельцы должны были заключать договор землепользования, обязательной статьёй которого была арендная плата. В конечном счёте, 2/3 земель перешли в руки состоятельных землевладельцев, а правительство Нгуена Ван Тхиеу провело повторную реформу, чтобы переломить ситуацию. В 1956 году была принята конституция, в которой была определена роль Национального экономического совета. Совет возглавлялся вице-президентом Республики Вьетнам. В том же году страна вступила в Международный валютный фонд. В марте 1957 года Нго Динь Зьем в своей Декларации Президента 1-й Республики призвал в страну зарубежные и отечественные частные инвестиции, пообещав государственную защиту интересов инвесторов и политику стимулирования инвестиций (особые ставки налогообложения, арендной платы и т. п.).

Правительство Нго Динь Зьема проводило экспортно-ориентированную политику, направленную на замещение импорта и торговый протекционизм, для защиты лёгкой промышленности были созданы тарифные и нетарифные барьеры. Результатом этой политики стала постройка первого бумажного завода Вьетнама в 1961 году, покрывавшего 30-40 % внутреннего спроса. Обменный курс также был нацелен на стимулирование экспорта.

Экономика страны в этот период была прогрессивна, но политические волнения и конфликты (вооружённые столкновения группировок, постоянные перевороты, появление Национального фронта освобождения Южного Вьетнама) частично нивелировали экономические успехи.

1965—1969

Этот период стал расцветом теневой экономики, вырос бюджетный дефицит, экономика страдала от гиперинфляции и неоднократных девальваций, приведших, в конечном счёте, к экономической депрессии. Война, а особенно широкомасштабное Тетское наступление 1968 года, негативно сказались на экономическом росте.

В 1965 году Южный Вьетнам из экспортёра риса превратился в его импортёра. Импорт риса продолжался до распада государства в 1975 году. Причиной этого стало снижение урожаев в 1965—1968 годах. Сборы начали расти с 1968 года после расширения посевных площадей и повышения урожайности от использования химических удобрений, механизации и засеивания новых высокоурожайных сортов. Сохранявшаяся же потребность в импорте объяснялась войной и продолжавшимся наступлением северовьетнамских войск.

С 1965 года начались проблемы с экспортом, что в свою очередь повлекло проблемы в таких отраслях, как производство текстиля, тростникового сахара, в то же время начали расти другие отрасли. Рост промышленности продолжался, кроме 1968 и 1972 года.

В этот период случилось и другое знаменательное событие: 18 июня 1966 года правительство Нгуена Ван Тхиеу начало валютную реформу, выпустив новую валюту, прозванную «банкнотами 2-й Республики».

1969—1975

Экономика Южного Вьетнама сталкивается с трудностями резко снизившегося спроса, связанного с выводом войск США и союзников из страны. Несмотря на рост внутренних доходов и помощь США, бюджету пришлось столкнуться с большими проблемами, связанными с необходимостью ведения самостоятельных военных действий. Началась гиперинфляция. В 1970 году инфляция (на основе расчёта ИПЦ для обычных жителей страны) достигла 36,8 %, в 1973 году — 44,5 %. Правительство перешло к политике ограничения импорта, поощрения экспорта и внутреннего спроса. Это привело к росту экспорта, но и к одновременному росту импорта.

Литература

• Đặng Phong (2004), Kinh tế Miền Nam Việt nam thời kỳ 1955—1975, Nhà xuất bản Khoa học xã hội, Hà Nội, tháng 12.
• Douglas C. Dacy (1986), Foreign aid, war, and economic development: South Vietnam, 1955—1975, Cambridge University Press.
• Trần Văn Thọ chủ biên (2000), Kinh tế Việt Nam 1955—2000: Tính toán mới, phân tích mới, Nhà xuất bản Thống kê, Hà Nội, tháng 12.
• Ngân hàng Quốc gia Việt Nam (1974), Kinh tế niên báo, Sài Gòn.

Отрывок, характеризующий Экономика Южного Вьетнама

С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.