Тетское наступление

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Тетское наступление (1968)
Основной конфликт: Война во Вьетнаме
Дата	1 этап: 30 января 1968 – 28 марта 2 этап: 5 мая – 15 июня 3 этап: 17 августа – 30 августа
Место	Южный Вьетнам
Итог	Тактическая победа США и Южного Вьетнама, поражение и истощение повстанцев, политическое поражение США
Противники
Вьетконг Северный Вьетнам Южный Вьетнам США Южная Корея Австралия Новая Зеландия
Командующие
Хоанг Ван Тхай Уэстморленд, Уильям Чайлдз
Силы сторон
Около 535.000 человек Около 1.000.000 человек
Потери
Общие на 1 этапе: Около 44.000 убитых, раненых и пленных Общие за 3 этапа: 45.267 убитых, 61.200 раненых, 5.070 пленных или пропавших без вести Общие на 1 этапе: 9.078 убитых, 32.212 раненых, 1.530 пропавших без вести и пленных

Тетское наступление (также известно как наступление Тет или Новогоднее наступление) — общеупотребимое название первого широкомасштабного наступления коммунистических сил во время войны во Вьетнаме в 1968 году.

Тетское наступление принято считать переломным моментом войны, после которого общественное мнение в США утратило веру в возможность победы во Вьетнаме.

Планирование

Во Вьетнаме праздник Тет является главным праздником года. Он имеет многовековую историю и связан с поклонением умершим предкам, память которых особенно почитается вьетнамцами. Тет отмечается с наступлением нового года по лунному календарю, поэтому каждый год его дата разная, и приходится на конец января или февраль. В 1968 году праздник Тет начинался 31 января.

К этому времени на территории Южного Вьетнама уже почти десятилетие шла ожесточённая гражданская война, в которую в 1965 году непосредственно вмешались США, отправившие в страну крупный воинский контингент, достигший 500 тысяч человек к исходу 1967 года. В ходе войны во Вьетнаме силы НФОЮВ ежегодно объявляли одностороннее перемирие на праздник Тет; то же самое делало южновьетнамское правительство и американское командование. Перемирия сопровождались многочисленными вооружёнными инцидентами, однако в целом ни одна из сторон не проводила в это время крупных операций.

Как и в предыдущие годы, обе стороны заранее объявили о перемирии на Тет-1968. Однако, ещё с середины 1967 года в руководстве Северного Вьетнама разрабатывался план крупномасштабного наступления на Юге, которое, как ожидалось, привело бы к народному восстанию против непопулярного режима Нгуен Ван Тхьеу. Свержение режима Тхьеу практически стало бы победой в войне, за которой следовало объединение двух частей Вьетнама в единую страну под руководством Партии трудящихся Вьетнама (имевшей коммунистическую платформу). Наступление должно было состоять из серии ударов по густонаселённым районам с целью установления контроля над крупнейшими городами, включая Сайгон и стратегически важный город Хюэ. Для отвлечения внимания американского командования от этих районов осенью 1967 года северовьетнамские войска инициировали так называемые «пограничные битвы». Многие американские подразделения были переброшены в приграничные районы, удалённые от основных городов страны, чтобы остановить действовавшего там противника. Разведка США предупреждала о готовящемся большом наступлении, однако не имела сведений о возможном времени его начала и масштабе.

Ход наступления

Основные удары в ходе Тетского наступления должны были наносить подразделения НФОЮВ. Северовьетнамская армия получила боевую задачу только возле Хюэ. По некоторым причинам наступление в северной части Южного Вьетнама началось на сутки раньше запланированного времени — в ночь на 30 января 1968 года, из-за чего фактор неожиданности был частично утрачен. После первых атак американское командование объявило об отмене перемирия, а во всех подразделениях США на территории Южного Вьетнама была объявлена повышенная боеготовность. В то же время южновьетнамские подразделения были неготовы к бою, поскольку большое число солдат находилось в увольнительных по случаю праздника и не успело вернуться в свои части до начала основной фазы наступления.

Тетское наступление началось в ночь на 31 января. По всему Южному Вьетнаму подверглись обстрелам американские базы, а ряд городов был атакован силами НФОЮВ. Северовьетнамская армия почти полностью заняла город Хюэ и объявила об установлении там «народной власти». В Сайгоне атакам партизан подвергся ряд ключевых объектов, включая Дворец Республики, штаб южновьетнамской армии и американское посольство.

Атаки НФОЮВ были слишком разрозненными, чтобы достичь военного успеха. Ни один город (кроме Хюэ) не был захвачен, хотя в некоторых местах столкновения принимали ожесточённый характер. Ущерб от обстрелов и наземных атак на американские базы был в некоторых случаях значительным, но ни одна база также не была захвачена. В Сайгоне действия партизан оказались неудачными, в основном по субъективным причинам. Так, им удалось захватить студию национальной радиостанции, но оказалось, что передатчик находился в другом месте. Атакуя южновьетнамский генеральный штаб, солдаты НФОЮВ по ошибке заняли не главный корпус, а казармы вспомогательного подразделения. Был захвачен бронетанковый парк в пригороде Сайгона, где партизаны собирались использовать трофейную технику (для этого у них были специально подготовленные механики), однако бронетехники там не нашли — оказалось, её переместили в другие места базирования ещё в конце 1967 года.

Самой известной акцией НФОЮВ в Сайгоне стало нападение на посольство США. Оно провалилось из-за того, что в первые же минуты охране посольства удалось убить обоих командиров атакующей группы, после чего оставшиеся в живых партизаны, предварительно не ознакомленные с планом действий, заняли оборонительные позиции во дворе и отстреливались до прибытия американских подкреплений. Лишь двое нападавших попали в плен, остальные погибли. В хаосе первых часов Тетского наступления, когда ситуация в районе посольства была неясной, журналисты передали информацию о захвате части здания, хотя партизаны не сумели прорваться даже на нижний этаж. История о будто бы произошедшем захвате четырёх этажей посольства США в Сайгоне пережила Вьетнамскую войну и встречается до сих пор. Спорадические уличные стычки продолжались в Сайгоне около месяца. В других местах Южного Вьетнама все нападения были отражены в первые несколько дней. 17—18 февраля была проведена вторая, менее масштабная серия атак. Единственный крупный успех был достигнут наступавшими в Хюэ. Крупные силы северовьетнамской армии удерживали город около трёх недель, пока не были выбиты оттуда совместными усилиями морской пехоты США и южновьетнамской армии. После окончания сражения Хюэ лежал в руинах, но и здесь коммунистические силы в конечном счёте потерпели поражение. Войска Южного Вьетнама и США, вошедшие в Хюэ, обнаружили следы массовых казней (получивших название «резня в Хюэ»). Согласно официальной южновьетнамской статистике, замучено было не менее 2800 «классово чуждых элементов» вместе с членами семей; с особой жестокостью коммунисты преследовали католиков.

К началу марта Тетское наступление завершилось. Народного восстания в Южном Вьетнаме не произошло, режим Тхьеу не только не был свергнут, но ещё больше укрепился у власти, воспользовавшись сплочением нации перед лицом вероломной атаки противника, нарушившего перемирие в разгар священного для вьетнамцев праздника. Столкнувшись с подавляющим превосходством американских войск в огневой мощи, НФОЮВ понёс настолько значительные потери, что, по мнению американских экспертов, до конца войны уже не играл ключевой роли, уступив её северовьетнамской армии. Существует гипотеза, что руководство Северного Вьетнама намеренно поставило силы НФОЮВ на острие атаки — вместе с гибелью многих руководителей движения устранялись существовавшие между партизанами и Северным Вьетнамом противоречия относительно общей стратегии ведения войны.

Психологический эффект

В военном отношении Тетское наступление стало крупным поражением коммунистических сил, но в политическом плане достигнутый ими пропагандистский эффект оказался огромным. Фактически уже к концу 1968 года в американском обществе начали преобладать антивоенные настроения на фоне усталости от войны, в которой, несмотря на многочисленные тактические победы, не прослеживалось никакого явного прогресса. Президент Джонсон и командующий войсками во Вьетнаме генерал Уэстморленд были вынуждены делать заявления о том, что противник находится на грани истощения, а решающий перелом в войне уже близок. На фоне таких заявлений неожиданное наступление партизан и солдат северовьетнамской армии в масштабах всего Южного Вьетнама стало для американской общественности шоком. Прямые телерепортажи с полей сражений в первые дни наступления показывали, что правительственная армия и силы США практически не контролируют ситуацию даже в центре Сайгона, не говоря уже о сельских районах. Из-за таких репортажей многие американские командиры впоследствии обвиняли журналистов в создании у американского общества иллюзии тяжёлого поражения во Вьетнаме. Средний класс американского общества пришёл к выводу, что войну нельзя выиграть, а следовательно, необходимо начать сворачивать участие США в ней. Символом Тетского наступления стала фотография, сделанная американским репортёром Эдди Адамсом в Сайгоне 1 февраля — он сфотографировал сцену того, как начальник южновьетнамской полиции Нгуен Нгок Лоан без суда и следствия расстрелял задержанного подозреваемого. Хотя погибший впоследствии действительно оказался партизаном, фотография вызвала волну возмущения в США и сыграла свою роль в усилении антивоенных настроений. Знаменитой стала и фраза «Было необходимо уничтожить город, чтобы спасти его», приписанная журналистом Питером Арнеттом некоему американскому офицеру, будто бы сказавшему её во время боёв за город Бенче (провинция Бенче) в дельте Меконга. Достоверность фразы подвергалась сомнению, но, как выяснилось, она действительно была произнесена, хотя и при несколько иных обстоятельствах (см. статью Уничтожить город, чтобы спасти его).

Потери

Потери сторон в ходе Тетского наступления с трудом поддаются оценке. По данным США, в боях было уничтожено 45 тысяч солдат противника, потери НФОЮВ действительно были самыми тяжёлыми с начала войны. Погибли тысячи мирных жителей.

См. также

• Мини-Тет (1968)
• Второе Тетское наступление

Литература

• Дэвидсон Ф. Б. Война во Вьетнаме (1946—1975) = Vietnam at War: The History 1946–1975. — М.: Изографус, Эксмо, 2002. — С. 816.
• Stanton, Shelby L. The Rise and Fall of an American Army. — Novato, CA: Presidio Press, 1985. — ISBN 0-89141-232-8.

Ссылки

• [web.archive.org/web/20070930205923/www.gzt.ru/world/2003/01/26/120044.html Гинодман В. День рождения вьетнамского синдрома]
• [news.bbc.co.uk/onthisday/hi/dates/stories/january/31/newsid_2648000/2648951.stm Сообщение Би-Би-Си о начале Тетского наступления]  (англ.)
• [www.olive-drab.com/od_history_vietnam_tet.php Vietnam: Tet Offensive 31 January 1968 (на сайте Olive-Drab)]  (англ.)
• [home.mweb.co.za/re/redcap/tet.htm Военная полиция США в боевых действиях в ходе Тетского наступления]  (англ.)

Военная история   Вьетнам   США

Отрывок, характеризующий Тетское наступление

Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!