Шулгайте, Эугения Клеменсовна
Поделись знанием:
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
(перенаправлено с «Эугения Клеменсовна Шулгайте»)
| Эугения Шулгайте | |
| Eugenija Šulgaitė | |
 | |
| Имя при рождении: |
Эугения Клеменсовна Шулгайте |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Профессия: | |
| Гражданство: | |
| Годы активности: |
1945—1998 |
| Театр: |
Паневежский драматический театр |
| Награды: | |
| IMDb: | |
Эугения Клеменсовна Шулгайте (лит. Eugenija Šulgaitė; 1 июня 1923, Рагува, Паневежский район — 28 июля 2014) — советская и литовская театральная и киноактриса, заслуженная артистка Литовской ССР.
Содержание
Биография
Эугения Шулгайте родилась 1 июня 1923 года в местечке Рагува Паневежского района Литвы. В 1944 году окончила актёрскую студию при Паневежском драматическом театре, и работала в нём более 50 лет (1945-1998) до выхода на пенсию. Сыграла более 100 ролей, среди которых Аркадина, леди Макбет, Гедда Габлер.
Много играла в кино, где в основном исполняла роли матерей («Никто не хотел умирать», «Счастливый невезучий человек», «Извините, пожалуйста», «Жизнь под клёном»).
Умерла 28 июля 2014 года.[1]
Семья
- Муж — актёр Гедиминас Карка (1922—1991), народный артист Литовской ССР.
- Дети — близнецы Андрюс Карка (род. 1948, снимался в кино) и Кристина Каркайте-Мазурене (художник в области керамики).
Награды и премии
Работы в театре
- «Ревизор» Н. Гоголь — Анна Андреевна
- «Последние» M. Горький — Софья
- «Гедда Габлер» Г. Ибсен — Гедда
- «Смерть коммивояжёра» А. Миллер — Линда
- «Макбет» У. Шекспир — Леди Макбет
- «Физики» Ф. Дюрренматт — Матильда
- «Зять» В. Креве — Калвайтене
- «Доходное место» А. Островский — Кукушкина
- «Чайка» А. Чехов — Аркадина
Фильмография
- 1959 — Адам хочет быть человеком (Adomas nori būti žmogumi; Литовская киностудия) — эпизод (нет в титрах)
- 1961 — Канонада (Kanonada) — мать Витяниса
- 1962 — Шаги в ночи (Žingsniai naktį) — мать Повиласа
- 1965 — Никто не хотел умирать — Локене, мать (дублирует Е. Лосакевич)
- 1959 — Хроника одного дня (Vienos dienos kronika) — Мария Римшене
- 1966 — Восточный коридор (Беларусьфильм) — эпизод (в титрах Е. Шулдайте)
- 1972 — Тадас Блинда (Tadas Blinda) — мать Блинды
- 1973 — Счастливый невезучий человек (Laimingas laimės neradęs) — мать Юозаса
- 1976 — Венок из дубовых листьев (Virto ąžuolai) — мать (нет в титрах)
- 1976 — Венок сонетов (Беларусьфильм) — эпизод
- 1976 — В тени меча (Беларусьфильм) — Кача, старая крестьянка (дублировала Мария Призван-Соколова)
- 1976 — Потерянный кров (Sodybų tuštėjimo metas) — Вайнорене (Катре Курилка), хозяйка хутора, мать Адомаса (дублировала Людмила Ксенофонтова)
- 1978 — Смилуйся над нами (Pasigailėk mūsų) — мать Йомантаса
- 1979 — За стеклянной дверью (Aiz stikla durbīm) — Рупайне (в титрах Каркене Шулгайте; дублировала Любовь Малиновская)
- 1979 — Соседи (Kaimynai) — Лукнене, мать Йонаса
- 1980 — Встречи с 9 до 9 (Rungtynės nuo 9 iki 9) — мать Каролиса Будриса
- 1980 — Факт (Faktas) — мать Станислава
- 1982 — Извините, пожалуйста (Atsiprašau) — мать Пранаса (дублировала Нина Зорская)
- 1983 — Сад с призраком (Рижская киностудия) — старушка (озвучивала Светлана Коновалова)
- 1983 — Чужие страсти (Рижская киностудия) — мать Антанаса
- 1985 — Электронная бабушка (Литовская киностудия) — бабушка Виктория
- 1986 — Пятрас Курмялис (Petras Kurmelis) — мать Пятраса
- 1986 — Шестнадцатилетние (Šešiolikmečiai) — эпизод
- 1988 — Жизнь под клёном (Gyvenimas po klevu) — Моника
- 1988 — Не помню лица твоего (Neatmenu tavo veido) — бабушка Леты
- 1997 — Дом (A Casa; Литва, Португалия, Франция)
- 2003 — В полном одиночестве (Vienui vieni) — деревенская женщина
Напишите отзыв о статье "Шулгайте, Эугения Клеменсовна"
Примечания
- ↑ [lzinios.lt/lzinios/Kultura-ir-pramogos/mire-teatro-ir-kino-aktore-eugenija-sulgaite/184583 Mirė teatro ir kino aktorė Eugenija Šulgaitė]
Ссылки
- [www.kinopoisk.ru/name/265846/ Эугения Шулгайте на сайте КиноПоиск]
- Eugenija Sulgaite (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Шулгайте, Эугения Клеменсовна
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
