Южный Тибет
Южный Тибет (кит. упр. 藏南, пиньинь: Zàngnán) — регион, принадлежность которого оспаривают друг у друга Индия и Китайская народная республика. Население этих земель имеет культурные, лингвистические и этнические связи с Тибетом.[1]
История спора
Северо-восточная граница Британской Индии была определена соглашениями второй половины XIX века и начала XX века; «внешняя линия» Британской Индии проходила примерно по южной границе современного индийского штата Аруначал-Прадеш. Однако Синьхайская революция в Китае в 1911 году изменила баланс сил в регионе, и Великобритания решила использовать ситуацию в своих интересах.
В 1912 году на северо-восток от «внешней линии» была послана военная экспедиция, а для управления этими территориями было образовано Агентство Северо-Восточной границы, которое в 1912—1913 годах заключило соглашения с вождями племён, управляющими основной частью этой территории, и сместило «внешнюю линию» на север. В 1913 году Великобритания собрала конференцию в Шимле (Симле) для обсуждения вопросов, связанных с Тибетом. На этой конференции представлявший Британскую Индию Мак-Магон выдвинул свои предложения по разделу Тибета на «внешнюю» (подконтрольную Китаю) и «внутреннюю» (автономную) области, и по проведению новой границы между Тибетом и Британской Индией. Представитель Китая отказался подписывать Симлскую конвенцию, и соглашение о границе было заключено только между Британской Индией и Тибетом (провозгласившим свою независимость от Пекина). Нуждаясь в международной поддержке, новообразованное тибетское правительство согласилось на то, чтобы границей стала «Линия Мак-Магона», прошедшая севернее прежней границы. Раздираемый гражданской войной Китай не имел возможности ни восстановить свою власть в Лхасе, ни — тем более — военным путём отстоять свои права на отторгнутую от Тибета территорию.
Конфликт из-за Южного Тибета разгорелся после того, как в 1950 году китайская армия вошла в Тибет. Образованная в 1947 году Индия в 1950 году официально заявила Китайской народной республике, что считает линию Мак-Магона действующей границей. Китай считал Симлскую конвенцию неравным договором, в одностороннем порядке навязанным Великобританией. В 1960 году Чжоу Эньлай неофициально предложил отказаться от претензий на Южный Тибет, если Индия, в свою очередь, откажется от претензий на Аксайчин. Отказ Индии от китайских предложений привёл в 1962 году к пограничной войне, которая, однако, закончилась вничью.
21 января 1972 года Индия преобразовала Агентство Северо-Восточной границы в союзную территорию Аруначал-Прадеш. В 1986 году союзная территория была преобразована в штат, что вызвало протесты со стороны КНР. В 1987 году здесь случился пограничный конфликт, однако стороны договорились о «замораживании» ситуации.
География региона
Индия считает спорную территорию штатом Аруначал-Прадеш. С китайской точки зрения[2], спорная территория является частью уездов Медог и Дзаю округа Ньингчи, а также уездов Цхона и Лхунце округа Шаньнань Тибетского автономного района.
Напишите отзыв о статье "Южный Тибет"
Примечания
- ↑ Dorje Gyurme. Footprint Tibet Handbook. — Footprint Books, 1999. — P. 684.
- ↑ «Китайская сторона не признает так называемый штат “Аруначал-Прадеш”», — представитель МИД КНР Кун Цюань, 2003 год [www.fmprc.gov.cn/rus/xwfw/fyrth/fyrbthdhdw/t25124.htm].
Отрывок, характеризующий Южный Тибет
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
