Дзеконьский, Юзеф Богдан

Юзеф Богдан Дзеконьский
польск. Józef Bohdan Dziekoński
Псевдонимы:	Юзеф Богданьский
Дата рождения:	7 февраля 1816(1816-02-07)
Место рождения:	Варшава
Дата смерти:	3 июля 1855(1855-07-03) (39 лет)
Место смерти:	Париж
Род деятельности:	писатель, литературный критик, художник
Направление:	романтизм
Жанр:	проза
Язык произведений:	польский

Юзеф Богдан Дзеконьский (польск. Józef Bohdan Dziekoński; 7 февраля 1816, Варшава — 3 июля 1855, Париж) — польский писатель эпохи романтизма, критик и художник. Представитель Польского мессианизма.

Биография

Сын педагога. В 14-летнем возрасте участвовал в польском восстании 1830 года. После подавления мятежа, эмигрировал в Пруссию. Поступил в Кёнигсбергский университет, однако в 1832 году был отчислен оттуда из-за участия в дуэли, закончившейся смертью противника. Находился под арестом, но в 1833 амнистирован. Покинув Пруссию, поступил в университет в Дерпте, где был принят в члены студенческой корпорации буршей. Вел бурную экстравагантную жизнь, часто вступал в конфликты с местной полицией, провоцировал горожан, дрался на дуэлях (как говорят, их было около ста), участвовал в грабежах.

Один из организаторов «Варшавской цыганерии», группы молодых польских писателей-романтиков конца 1830—1840-х годов, объединенных общим настроением протеста и сходной идейно-эстетической программой.

Позже уехал во Францию. Скоро растратил все свои средства, частью раздав их наиболее нуждающимся полякам-эмигрантам, тем самым обрекая себя на голод и нищету. Со временем — столкнулся с душевными и физическими проблемами. Заболел болезнью сердца. В возрасте 39 лет писатель заболел туберкулезом. Подрабатывал в Париже, как художник и гравер.

Умер в 1855 году. Похоронен на кладбище Монмартр.

Творчество

Автор трехтомного романа о средневековом алхимике «Сендзивой», многих статей о магнетизме, оккультизме и алхимии, собранных в 2-томном сборнике «Воспоминания и мечтания Богданьского».

Другие работы прозаика включают наброски незаконченных романов, использующих для создания психологического портрета «сына века» приемы фантастики, чаще всего про неудачную любовь или сумасшедших, ряд статей из области герметической философии. Однако, подавляющее большинство произведений Дзеконьского оставалось неизвестным. После смерти автора, согласно его завещанию, все неизданные рукописи были сожжены.

В значительной степени вдохновленные произведениями Э. Гофмана, литературой ужасов и христианской мистики первой половины XIX века, новеллы Дзеконьского сосредоточены, в основном, на духовной борьбе персонажей, участвующих в поиске абсолютной истины, вечной любви и реализации метафизических устремлений, обитающих в магическом пространстве на границе между реальностью и сновидениями, истории и пророчеств, наполненные фантомами, алхимиками, магами, мистиками, розенкрейцерами, ищущими эзотерические знания.

Ссылки

• [lubimyczytac.pl/autor/35591/jozef-bohdan-dziekonski Józef Bohdan Dziekoński] (польск.)

Отрывок, характеризующий Дзеконьский, Юзеф Богдан

– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.