Торосевич, Юзеф
| Юзеф Торосевич | |
| польск. Józef Torosiewicz | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
Станиславов, Королевство Галиции и Лодомерии, Габсбургская монархия |
| Подданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Юзеф Торосевич (польск. Józef Torosiewicz; 1784, Станиславов[1] — 1869, Львов) — польский доктор медицины армянского происхождения, общественный деятель, меценат, основатель армянского научно-воспитательного учреждения (приюта для армянских мальчиков-сирот) в Лемберге (ныне Львове).
Представитель семейства Торосевичей, которое дало Львову и Станиславову нескольких известных деятелей. Среди них — младший брат Юзефа — Теодор Торосевич, учёный-химик, организатор первых галицких курортов. Семья армян Торосевичей осела в Станиславове ещë со времен его основания. Среди предков Юзефа были купцы, ремесленники, члены городского совета (рады).
Помогал брату, Теодору Торосевичу, в исследованиях и поиске минеральных источников Прикарпатья. Способствовал возникновению и развитию многих курортов этого края.
Вместе с братом был меценатом, вёл значительную благотворительную деятельность — гонорары за научные труды и часть собственных средств, передавал студентам, учившимся в Вене или во Лембергском университете и школах города, помогал детским приютам и больницам.
В 1865 году за свои средства основал приют для армянских мальчиков-сирот в Лемберге — бурсу Юзефа Торосевича. После смерти завещал все свои сбережения детям-сиротам.
Умер в Лемберге и похоронен на Лычаковском кладбище[2].
Благодарные горожане провели сбор пожертваний и в 1871 году установили на могиле мецената Юзефа Торосевича памятник, который и поныне стоит на Лычаковском кладбище. Памятник представляет собой скульптурную группу: доктора Ю. Торосевича, по-отечески прижимающего к себе двух босоногих детей-сирот, один из которых держит раскрытую книжку.
Напишите отзыв о статье "Торосевич, Юзеф"
Примечания
- ↑ По другим источникам — во Львове
- ↑ По другим данным, похоронен во дворике львовского армянского кафедрального собора Успения Пресвятой Богородицы [www.lvivcenter.org/uk/uid/picture/?pictureid=3172]
Ссылки
- [www.lwow.com.pl/ormianie/torosiewicz.html Bursa Ormiańska — Zakład Naukowy im. dr Józefa Torosiewicza] (польск.)
Отрывок, характеризующий Торосевич, Юзеф
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
