Яковлев, Александр Евгеньевич

Яковлев Александр Евгеньевич
Автопортрет, 1917 Государственная Третьяковская галерея
Гражданство:	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР Франция Франция
Учёба:	Императорская Академия художеств

Александр Евгеньевич Яковлев (13 (25) июня 1887, Петербург — 12 мая 1938, Париж) — русский живописец и график.

Биография

Сын Евгения Александровича Яковлева. В 1905—1913 учился в Академии художеств (в частности, у Д. Н. Кардовского), сдружившись в эти годы с В. И. Шухаевым, который стал как бы его творческим alter ego.

Сотрудничал в журналах «Сатирикон» и «Новый Сатирикон» (1909—1918).

Был членом «Мира искусства» (с 1912).

В 1913 вместе с Шухаевым побывал в Испании, 1914—1915 путешествовал по Италии. В 1917—1919 побывал в Монголии, Китае, Японии. C 1920 жил во Франции. Кроме живописи и преподавания (среди прочего, в 1934—1937 преподавал в Бостоне), занимался книжной иллюстрацией. В 1924 году участвовал в конкурсе искусств на летних Олимпийских играх в Париже.

Александр Евгеньевич Яковлев скончался 12 мая 1938 года в Париже.

«…В 1924—1925 годах Яковлев был снова в путешествии: проходил знаменитый „Чёрный круиз“ фирмы „Ситроэн“ — не только рекламная акция одноимённых автомобилей, но и этнографическая и зоологическая экспедиция по малоизученным районам Африки (Сахара, Судан, Нигер, Чад, Бельгийское Конго, Мозамбик и Мадагаскар). Из этого путешествия, наполненного экзотикой природных ландшафтов и силой человеческих типов, яркостью одежд и украшений коренных африканцев, художник привез почти 300 набросков и картин. 228 из них были продемонстрированы на персональной выставке в галерее Шарпантье в мае 1926 года и тут же были почти полностью распроданы. Это принесло Яковлеву не только материальную независимость, но ещё и признание, и даже орден Почетного легиона. Особенно восхитил всех современников огромный групповой портрет в рост всех участников экспедиции (4,5 х 3 м), отличавшийся необычайной иллюзорностью мельчайших деталей, — об этом, в частности, писали в письмах и дневниках очевидцы той памятной экспозиции — Анна Остроумова-Лебедева и Константин Сомов. Через год в издательстве „Вожель“, с которым постоянно сотрудничал Яковлев, вышла иллюстрированная книга об экспедиции. После этого за Яковлевым окончательно закрепилась репутация непревзойденного мастера экзотических сюжетов и этнических типов. Затем последовали экспедиции на сафари в Эфиопию в 1928 году (с Генри Ротшильдом), а также новый трансконтинентальный поход с фирмой „Ситроэн“ — „Желтый круиз“ по Сирии, Ирану, Афганистану, Монголии, Китаю и Вьетнаму в 1931—1932 годах. Итогом стала новая шумная выставка в галерее Шарпантье в 1933 году, где Яковлев представил уже около 500 (!) произведений, многие из которых были проданы, а 50 — воспроизведены в цвете в уникальной книге издательства „Вожель“ тиражом всего в 500 экземпляров…»

Семья и родственные связи

• Родители:
  • Отец — Евгений Александрович Яковлев (1857—1898), российский инженер, изобретатель отечественного двигателя внутреннего сгорания. Основатель и владелец первого российского завода газовых и керосиновых двигателей (ныне завод «Вулкан»).
  • Мать — Софья Петровна Кузьмина (?—1939), российский математик.
• Брат — Алексей Евгеньевич Яковлев (после эмиграции в США Алексис Джексон; 1881—1950, по другим сведениям 1964), российский архитектор.
  • Племянница — Татьяна Алексеевна Яковлева (1906—1991), французский и американский модельер женской одежды, художник-дизайнер. Возлюбленная и адресат двух любовных стихотворений Владимира Маяковского в 1928—1929 годах.
    • Внучатая племянница (дочь Татьяны Яковлевой) — Франсин дю Плесси Грей (р. 1930), американская писательница.
  • Племянница — Людмила Алексеевна Яковлева (1908—?), французская балерина, актриса, модель.
• Сестра — Александра Евгеньевна Яковлева (1889—1979), российская и французская оперная певица, вокальный педагог.
  • Племянница — Софья. Умерла в 15-летнем возрасте, во время эмиграции вместе с матерью и бабушкой после Октябрьской революци, заразившись по дороге из Петрограда в Берлин менингитом.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Александр Яковлев
• [staratel.com/pictures/ruspaint/738.htm Старатель]
• [www.krugosvet.ru/articles/93/1009384/1009384a1.htm Кругосвет]
• [snz.vega-int.ru/html/ickust/Shared/russ/738.htm Снежинск]

Отрывок, характеризующий Яковлев, Александр Евгеньевич

Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!