1-я Кубанская казачья дивизия (ВСЮР)
| 1-я Кубанская казачья дивизия | |
| Годы существования |
5 (18) мая 1918 — 1924 |
|---|---|
| Страна | |
| Подчинение |
Добровольческая армия |
| Тип | |
| Дислокация | |
| Участие в |
Второй Кубанский поход |
| Командиры | |
| Известные командиры | |
1-я Кубанская казачья дивизия — кавалерийское соединение в составе Добровольческой армии и ВСЮР.
Содержание
Первое формирование
Сформирована 5 (18) мая 1918 как 1-я Кубанская казачья бригада в составе 2-го и 3-го Сводных Кубанских конных полков и взвода артиллерии (2 орудия)[1][2].
Во время Второго Кубанского похода 24 июля (7 августа) развернута в дивизию в следующем составе[2]:
- 2-й и 3-й Сводные Кубанские конные полки
- 2-й Уманский конный полк
- 2-й Запорожский конный полк
- 1-й Кубанский конный полк
- 1-й и 2-й Хопёрские конные полки
- 2-й и 6-й Кубанские пластунские батальоны
- 1-й и 4-й Кубанские конно-артиллерийские дивизионы
- 3-я конная Кубанская батарея
- 1-я конно-горная Кубанская батарея
В июле — августе 1918 включала 2-е Уманский, Запорожский, Екатеринодарский и Линейный полки. 29 июля (12 августа) 1919 2-й Уманский полк передан в 4-ю Кубанскую казачью дивизию[2].
К сентябрю 1918 в дивизии насчитывалось 2986 шашек, 8 орудий и 12 пулеметов[1]. В ноябре 1918 вошла в 1-й армейский корпус генерала Б. И. Казановича, в составе которого участвовала в боях на Северном Кавказе. После создания Кавказской Добровольческой армии вошла в 1-й конный корпус, в составе которого участвовала в разгроме 11-й и 12-й красных армий.
После окончания кампании на Северном Кавказе в феврале была переброшена на Луганское направление, где до конца апреля участвовала в боях с частями 13-й и 8-й армий советского Южного фронта. В конце апреля 1919 переброшена на Маныч, где приняла участие в разгроме 10-й армии.
В мае 1919 — январе 1920 действовала на Царицынском направлении[1]. К 5 (18) октября 1919 (временно, без 2-го Черноморского полка, находившегося во 2-м Кубанском корпусе) насчитывала 741 штык, 584 сабли, 40 пулеметов и 4 орудия[2].
Осенью 1919 в состав дивизии входили[2]:
- 2-й и 3-й Сводные Кубанские казачьи полки
- 2-й Черноморский Кубанского казачьего войска полк
- 2-й Линейный Кубанского казачьего войска полк
- Кубанский гвардейский казачий дивизион
- стрелковый полк (с 1 (14) марта 1919; 741 штыков, 20 пулеметов)
- 1-й Кубанский казачий конно-артиллерийский дивизион (1-я (4 орудия) и 4-я (на укомплектовании) Кубанские казачьи конные батареи)
25 (7 ноября) октября в дивизию вошёл 1-й Таманский полк. С 11 (24) ноября 1919 включена в состав 4-го конного корпуса. Расформирована приказом от 6 (19) мая 1920[2].
Начальники
- генерал-майор В. Л. Покровский — 5 (18) мая 1918 — 9 (22) января 1919
- генерал-майор В. В. Крыжановский — 9 (22) января — осень 1919
Начальники штаба
- подполковник Ю. В. Сербин — с 24 июля (6 августа) 1918
- полковник И. А. Ребдев — с ноября 1918
Командиры бригад
1-я:
- полковник В. В. Крыжановский — до 9 (22) января 1919)
- полковник Захаров
2-я:
- полковник Д. Г. Галушко — 31 октября (13 ноября) 1918 — 12 (25) января 1919
- полковник В. Л. Малеванов — 12 (25) января — 6 (19) декабря 1919
- полковник Т. И. Остроухов — с 6 (19) декабря 1919
3-я:
- полковник Т. И. Остроухов — 1 (14) октября 1918 — июнь 1919
Второе формирование
Для действия в составе Группы войск особого назначения, предназначенной для высадки на Кубань, из Кубанской казачьей дивизии приказом от 7 (20) июня 1920 была сформирована 1-я Кубанская казачья дивизия в составе[1]:
- Партизанский казачий полк
- Уманский казачий полк
- Запорожский казачий полк
- Корниловский конный полк
- 2-й конно-артиллерийский дивизион
- запасной полк
После неудачи Кубанского десанта 4 (17) сентября вошла в Конный корпус в следующем составе[1]:
- Корниловский конный полк
- 1-й Лабинский казачий полк
- 1-й Линейный казачий полк
- 1-й Уманский казачий полк
- Кубанский сводный дивизион
- 1-я Кубанская казачья конная батарея
- 2-й конно-артиллерийский дивизион
В конце октября 1920 насчитывала свыше 1000 сабель. В ноябре вошла в Кубанский корпус[2].
После эвакуации из Крыма переименована в 1-ю Кубанскую конную дивизию, в состав которой вошли[3]:
- 1-й, 2-й и 3-й Кубанские конные полки
- Горский конный дивизион
- 1-й конно-артиллерийский дивизион
Напишите отзыв о статье "1-я Кубанская казачья дивизия (ВСЮР)"
Примечания
Литература
- Шкуро А. Г. Гражданская война в России: Записки белого партизана. — М.: ООО «Издательство ACT»: ООО «Транзиткнига», 2004. — 540, [4] с. — (Военно-историческая библиотека). — ISBN 5-17-025710-4
Ссылки
- [swolkov.ru/bdorg/index.htm Сайт историка С. В. Волкова. Белое движение в России: организационная структура]
Отрывок, характеризующий 1-я Кубанская казачья дивизия (ВСЮР)
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
