CSS Albemarle
CSS «Албемарл» (англ. Albemarle) — броненосный таран, построенный для Флота Конфедеративных Штатов Америки в 1862-1864. Участвовал в боевых действиях в одноименном заливе; продемонстрировал себя как один из самых эффективных боевых кораблей Конфедерации. 27 октября 1864 года, был потоплен на стоянке в результате ночной атаки минного катера. Поднят и отремонтирован северянами, однако в состав флота США не вводился и в 1867 был продан на лом.
Содержание
История
Залив Албемарл-Саунд у побережья Северной Каролины играл важную роль в военных планах обеих сторон Гражданской Войны в Америке. Протянувшийся вдоль значительной части побережья штата мелководный залив, отделенный от океана песчаными косами, имел большое значение для каботажного судоходства. В феврале 1862, северяне заняли остров Роанок на входе в залив, тем самым установив контроль над этими водами, и использовали своё доминирование на море для успешных действий в восточной части штата. Южане отлично понимали, что присутствие флота северян в заливе Албемарл существенным образом осложняет их операции и подвергает Северную Каролину постоянной угрозе. Однако, не имея военного флота, конфедераты не могли рассчитывать на захват контроля над заливом.
16 апреля 1862 года, вскоре после исторической Битвы на Хэмптонском рейде, военно-морской департамент Конфедерации подписал соглашение с Гилбертом Элиотом из Элизабет-Сити (штат Северная Каролина); согласно контракту, Элиот обязался организовать строительство небольших броненосных канонерок для защиты прибрежных вод штата. Хотя конфедеративный флот в то время более склонялся к идее строительства крупных, мореходных броненосцев, было ясно, что крупные корабли будут испытывать сильные затруднения при действиях в мелких водах.
Так как контролируемая южанами часть Северной Каролины не имела ни верфей ни судоремонтных заводов, Элиот, при поддержке богатого плантатора Питера Смита, построил импровизированную судоверфь в верховьях реки Роанок[1]. Работы велись под началом Элиота; Смит был суперинтендантом проекта.
Корабль, получивший название «Албемарл» был заложен в январе 1863 года — спустя более полугода после заказа. Дизайн его был разработан Элиотом, и просчитан Портером[2]. Строительство шло чрезвычайно медленно: Элиот не имел в своем распоряжении ни заводов, ни оборудованных мастерских, ни опытных рабочих, ни даже достаточного количества материалов. Чтобы обеспечить корабль броней, Элиот и его агенты были вынуждены скупать по всему штату железный лом. Все металлические детали корабля изготавливались кустарно в единственной наличной большой кузнице.
Северяне узнали от своих разведчиков о постройке броненосца. Военно-морской флот федералистов был обеспокоен возможной угрозой его присутствию в водах залива, и неоднократно предлагал армии совместную экспедицию с целью уничтожения "Албемарла" еще на стапеле. Однако, армейское командование считало что не имеет достаточных сил в Северной Каролине, и отказалось от подобных действий. Как оказалось в дальнейшем, это было крайне ошибочное решение.
Конструкция
Сравнительно небольшой по размерам, «Албемарл» представлял собой важный эволюционный шаг в развитии броненосцев южан — переход от крупных, многопушечных кораблей, к небольшим, маневренным таранам, вооруженным одной или двумя крупнокалиберными пушками. Он был построен из дерева, и имел водоизмещение всего 376 тонн, при длине 48 метров, ширине 10,8 метра и осадке около 2,7 метров.
Основной проект «Албемарла» сохранял черты, присущие большинству броненосцев южан. Он имел низкий, почти не выдающийся над водой борт, и бронированный каземат в центре корпуса, в котором располагалась артиллерия. Однако, в отличие от предшествующих конфедеративных броненосцев, каземат «Албемарла» был не прямоугольным, а октагональным — что позволило существенно увеличить сектора обстрела орудий.
Вооружение
Артиллерийское вооружение «Албемарла» состояло всего из двух 163-миллиметровых (6,4 дюйма) нарезных дульнозарядных орудий Брука. Одно орудие было установлено в передней части каземата, и одно в задней. Каждое орудие было установлено на вращающемся стержне, и могло вести огонь через пять орудийных портов: один в передней или задней стенке каземата (в зависимости от орудия), два в угловых стенках и два в боковых стенках. Тем самым были обеспечены более эффективные сектора обстрела чем у предшествующих броненосцев.
Орудия Брука стреляли ядрами, разрывными бомбами, вязаной картечью, дробью, или специальными литыми цилиндрическими «болтами», которые предназначались в качестве бронебойных снарядов. В целом, артиллерия броненосца была слабой, и её значение в бою было в основном вспомогательным. Основным вооружением «Албемарла» считался установленный в носовой части массивный чугунный таран, предназначенный для пробивания корпуса неприятельских кораблей.
Бронирование
Бронирование «Албемарла» было собрано из двух слоев железных плит, полученных путём проковки вручную старых железнодорожных рельсов. Каждый слой имел толщину 50 миллиметров; общая толщина бронирования составляла таким образом 100 миллиметров. Броня его, плохо прокованная, отличалась недостаточной прочностью, и чтобы увеличить снарядостойкость, стенки каземата были наклонены внутрь под углом в 30 градусов.
Силовая установка
Паровые машины «Албемарла» не были судовыми двигателями, а являлись промышленными паровыми машинами, реквизированными с находившейся рядом лесопилки. Два расположенных горизонтально одноцилиндровых двигателя напрямую работали на два винта. Мощность машин не превышала 200 л.с., что ограничивало ход броненосца лишь четырьмя узлами.
На пробе, «Албемарл» показал себя не лучшим образом из-за нехватки мощности машин и малой осадки. В конечном итоге выяснилось, что в не-боевой обстановке «Албемарл» лучше движется задним ходом, чем передним.
Служба
Сражение на реке Роанок 19 апреля 1864 года
После затянувшейся постройки, «Албемарл» вступил в состав флота Конфедерации 17 апреля 1864 года. В тот же день, он двинулся вниз по реке Роанок, намереваясь атаковать стоявшие в её устье федеральные корабли, и изгнать их или уничтожить. Эта операция была задумана с целью лишить позиции северян на берегах реки поддержки флота перед планирующейся атакой на Плимут.
Хотя федеральная армия установила в реке заграждения, вода стояла очень высоко и броненосец легко прошел над препятствиями. Батареи северян обстреливали «Албемарл», но броня защитила корабль от повреждений. Однако, навстречу ему двигались федеральные канонерские лодки USS «Майями»[3] и USS «Саутфилд»[4]. Обе они были 750-тонными колесными паровыми канонерками, вооруженными нарезными орудиями Пэррота и гладкоствольными орудиями Дальгрена. Готовясь сразиться с броненосцем, экипажи расположили канонерки параллельно друг другу и сцепили их вместе канатами и запасными мачтами; они рассчитывали зажать «Албемарл» между корпусами канонерок, и взять его на абордаж или расстрелять в упор.
Завидев идущие на него корабли северян, капитан «Албемарла», Джеймс В. Кук, решил, что они собираются таранить его, и отвернул в сторону, едва не вылетев на мели у южного берега реки. Канонерки проскочили мимо; воспользовавшись этим, Кук резко развернул броненосец, и таранил USS «Саутфилд», пробив в его борту огромную дыру. «Саутфилд» немедленно начал тонуть, и возникла реальная возможность, что гибнущая канонерка утянет врага за собой на дно; таран «Албемарла» прочно застрял в корпусе канонерки, и из-за малой мощности машин, «Албемарл» никак не мог выдернуть его. К счастью для конфедератов, коснувшись дна, «Саутфилд» завалился на бок и в последний момент таран высвободился.
Пытаясь отомстить за гибель «Саутфилда», USS «Майями» выстрелил в броненосец почти в упор из 229-мм орудия Дальгрена; однако выпущенная бомба отскочила от брони и разорвалась возле самого «Майами», убив командира северян, командора Фесслера. Экипаж «Маймами» попытался взять броненосец на абордаж, но эта попытка была отражена. Осознавая своё бессилие против «Албемарла», «Майами» отступил в залив.
Последствия
Отступление флота северян имело критическое значение для федеральной армии. Установив господство на реке, конфедераты перешли в наступление и захватили Плимут вместе с соседними фортами. «Албемарл» сыграл значительную роль, поддерживая своими орудиями действия конфедеративной армии, бомбардируя тылы федералистов и прикрывая переброску резервов вниз по реке.
Сражение в заливе Албемарл 5 мая 1864
Пятого мая 1864 года, CSS «Албемарл» вышел в залив вместе с канонеркой CSS «Бомбшелл», прикрывая переход вниз по реке Роанок транспортного конвоя с конфедеративными войсками. В устье реки, конфедератов ожидали четыре корабля федерального флота: колесные канонерки USS «Майами», USS «Маттабесетт», USS «Сассакус» и USS «Вайлюсин». Три последние были крупными, 1200-тонными колесными пароходами[5]. Федералы были твердо намерены на этот раз покончить с броненосцем; «Майами» была снабжена шестовыми минами, с помощью которых хотели взорвать броненосец.
«Албемарл», завидев противника, открыл огонь первым и через несколько минут добился двух попаданий в «Маттабесетт», после чего сделал попытку таранить. Однако, обладающая значительно большим ходом федеральная канонерка легко уклонилась от медлительного «Албемарла». Приблизившись, федеральные корабли кружили вокруг «Албемарла», обстреливая броненосец сосредоточенными залпами. Труба «Албемарла» была изрешечена, верхний слой брони измят и в нескольких местах пробит, и кормовое нарезное орудие повреждено осколками. Однако, броненосец сохранил боеспособность. Канонерке "Бомбшелл" повезло меньше, ибо она была легко выведена из строя северянами и принуждена к сдаче.
В разгар боя, «Сассакус» сделал попытку таранить «Албемарл», но ударив под неудачным углом лишь повредил собственный нос. Он жестоко пострадал от ответных выстрелов конфедератов, одним из которых пробило его котел. В течение почти десяти минут корабли стояли, сцепившись, в то время как механики «Сассакуса», тяжело обожженные паром, пытались привести канонерку в движение. Ценой самоотверженных усилий, «Сассакусу» удалось в итоге отцепиться от своего противника и отступить. «Майами» в это время пыталась сначала ударить «Албемарл» своей миной, а затем — запутать его винты канатами, но ни то ни другое не удалось. В конечном итоге, после почти трехчасового сражения, «Албемарл» сумел уйти и скрыться в реке.
Минная атака 26 мая 1864 года
Присутствие «Албемарла» создавало постоянную угрозу позициям северян в Северной Каролине; однако, ввиду активных боевых действий на других участках акватории, командование американского флота не могло выделить броненосные корабли для его уничтожения. Вместо этого, было предложено попытаться уничтожить «Албемарл» не вступая с ним в бой, при помощи минного оружия.
Ночью 26 мая, лейтенант К. Болдуин с «Вайлюсина» с четырьмя добровольцами пробрался вверх по реке Роанок, намереваясь спустить по течению плавучие мины прямо на стоянку «Албемарла». Однако, план не увенчался успехом — конфедераты обнаружили диверсантов и открыли по ним огонь. Болдуину и его людям, тем не менее, удалось скрыться и вернуться к своим. После этого, попытки уничтожить броненосец были прерваны до осени 1864 года.
Потопление «Албемарла»
Летом 1864 года, лейтенант Уильям Кушинг предложил командованию федерального флота свой план по уничтожению «Албемарла» ночной атакой паровых катеров, вооруженных шестовыми минами. План был одобрен командованием; так как специализированных миноносцев не имелось, Кушинг реквизировал два 9-метровых паровых баркаса, строившихся в Нью-Йорке для таможенной службы. На пути из Нью-Йорка в Норфолк, для переоснащения, один из баркасов затонул, но другой добрался в полной исправности.
Ночью с 27 на 28 октября 1864 года, Кушинг вместе с экипажем добровольцев направился вверх по реке. Его баркас был вооружен миной на четырехметровом шесте, подрываемой при помощи электрической батареи. Машина баркаса была специально перебрана с тем, чтобы производить возможно меньше шума, и не демаскировать ночную атаку.
В сопровождении небольшого бота с «Вайлюсина», минный катер поднимался вверх по реке Роанок. В русле реки, конфедераты установили передовой наблюдательный пост на торчащих из воды обломках USS «Саутфилд»; однако, оба катера миновали пост незамеченными и приблизились к стоянке «Албемарла».
Броненосец стоял у берега, окруженный защитным заграждением из плавающих бревен, скрепленных цепями. Когда катер Кушинга направился к «Албемарлу», конфедераты заметили его и подняли тревогу. Под ружейным обстрелом, Кушинг дал полный ход, и разогнавшийся баркас перекатился через бревна; опущенная в воду мина ткнулась в борт броненосца, и Кушинг замкнул контакты.
Взрыв пробил в борту «Албемарла» огромную дыру. Броненосец пошел ко дну практически мгновенно; буквально за секунду до взрыва, конфедераты успели навести на катер Кушинга носовое орудие, но сотрясение от взрыва сбило им прицел. Ударной волной, Кушинга и его людей сбросило в воду. Двое из них утонули, девятнадцать взяли в плен конфедераты, однако самому Кушингу удалось переплыть реку и укрыться в болотах. Конфедераты искали его, но найти не сумели: следующей ночью, Кушинг сумел украсть небольшой весельный ялик и, гребя руками, вернуться в расположение своих сил.
Дальнейшая судьба
С потоплением «Албемарла», федеральный флот восстановил своё господство в водах залива Албемарл. Конфедераты сняли с затонувшего броненосца орудия и часть брони, но попытаться поднять корабль не успели; 29 октября, канонерки северян вернулись в реку, и, обойдя препятствия, выбили конфедератов из Плимута.
Затонувший на мелководье «Албемарл» был захвачен северянами после падения города. Федеральные инженеры подняли корабль со дна, и наскоро залатали его пробоину. Они планировали использовать корабль как броненосную плавучую батарею на случай попыток конфедератов контратаковать, но подобного случая не представилось.
Незадолго до окончания войны, федеральный флот отбуксировал «Албемарл» в Норфолк, для полноценного ремонта. Ремонт завершился 14 августа 1865 года; к этому времени, Гражданская Война давно закончилась, и спустя две недели корабль был помещен в резерв. Американский флот не считал нужным держать в своем составе тихоходные и немореходные трофейные броненосцы, и 15 октября 1867 года «Албемарл» был продан на лом. Одно из его орудий сохранено до наших дней.
CSS «Albemarle» (реплика)
В 2002 году, для военно-морского музея в Плимуте группой энтузиастов была построена реплика корабля, в масштабе 3/8. Оснащенный собственными двигателями, новый CSS «Albemarle» участвует в ежегодных представлениях, посвященных временам Гражданской Войны.
Оценка проекта
Несмотря на свои скромные размеры и характеристики, «Албемарл» получился вполне удачным кораблем. Небольшой по размерам, довольно маневренный — хотя и тихоходный — он оказался более приспособлен к специфике действий в мелких прибрежных водах и реках чем другие, более крупные броненосцы южан. Его карьера продемонстрировала эффективность корабля в пределах поставленной для него задачи.
Примечателен тот факт, что при всех сложностях, вставших на пути постройки броненосца, «Албемарл» не сталкивался с значимыми техническими проблемами; изготовленный в кустарных условиях, с броней, прокованной вручную, он был прочным и достаточно надежным. Значительную роль в этом сыграли его маленькие размеры, из-за чего корпус корабля не был перегружен. Броня его оказалась достаточно сильна, чтобы выдерживать попадания нарезных и гладкоствольных орудий в упор (хотя следует отметить, что по-настоящему тяжелые пушки — 279-мм и 380-мм орудия Дальгрена — против него не применялись).
Несомненно удачным оказалось применение восьмиугольного каземата, порты в угловых стенках которого позволили значительно увеличить сектора обстрела. Многие броненосцы Конфедерации, имевшие четырехугольные казематы, страдали от очень ограниченных секторов обстрела, в то время как «Албемарл» свободно маневрировал огнём. Наконец, «Албемарл» оказался весьма маневренным, что существенно облегчало его основную задачу - проведение таранных атак (хотя его низкая скорость и ограничивала его полезность при наличии пространства для маневра).
Успешный опыт «Албемарла» оказал существенное влияние на последующие дизайны броненосцев Конфедерации, окончательно подтвердив отход от не оправдавших себя крупных кораблей с мощным вооружением в пользу маленьких маневренных таранов.
Напишите отзыв о статье "CSS Albemarle"
Примечания
- ↑ Место было выбрано с тем расчетом, чтобы туда не смогли пройти глубоко сидящие канонерские лодки северян.
- ↑ Инженером, руководившим перестройкой «Мерримака» в «Вирджинию»
- ↑ Вооружен одной 80-фунтовой назерной пушкой Пэррота, одной 229-мм гладкоствольной пушкой Дальгрена и четырьмя легкими 24-фунтовыми пушками
- ↑ Вооружен одной 100-фунтовой нарезной пушкой Пэррота и тремя 200-миллиметровыми гладкоствольными орудиями Дальгрена.
- ↑ Оперирование более крупных и мощных винтовых единиц в мелководном заливе было крайне затруднено.
Ссылки
- Campbell, R. Thomas. Rebel Fire: Exploits of the Confederate Navy (Chapters 8 and 9). Burd Street Press, 1997. ISBN 1-57249-046-2.
- Elliott, Gilbert. Her Construction and Service; Holden, Edgar, The "Albemarle" and the "Sassacus"; Cushing, W. B., Commander, The Destruction of the "Albemarle"; Warley, A. P., Note by her Captain. The Century Magazine, Vol. XXXVI, New Series Vol. XIV, The Century Co., New York, NY, May–October 1888. Pre-ISSN era. (A grouping of four interconnected articles published together as The Career of the Confederate Ram "Albemarle".)
- Elliott, Robert G. Ironclad of the Roanoke: Gilbert Elliottt's Albemarle. White Mane Publishing, 1994. ISBN 0-942597-63-X.
- Hinds, John W. The Hunt for the Albemarle: Anatomy of a Gunboat War. Burd Street Press, 2002. ISBN 978-1-57249-216-5.
- Madaus, H. Michael. "Rebel Flags Afloat: A Survey of the Surviving Flags of the Confederate States Navy, Revenue Service, and Merchant Marine." The Flag Bulletin magazine #115, January–April, 1986, Flag Research Center, Winchester, MA. ISSN 0015-3370. (Special 80-page booklet, with Index, devoted entirely to surviving Confederate naval flags.)
- Porter, David D. The Naval History of the Civil War Castle, Secaucus, NJ, 1984, ISBN 0-89009-575-2.
- Silverstone Paul H. Civil War Navies 1855–1883. — New York: Routledge, 2006. — ISBN 0-415-97870-X.
- Still William N., Jr. Iron Afloat: The Story of the Confederate Armorclads. — Reprint of the 1971. — Columbia, South Carolina: University of South Carolina Press, 1985. — ISBN 0-87249-454-3.
| ||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий CSS Albemarle
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.
Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
