HMS Northumberland (1798)
HMS Northumberland (Корабль Его Величества «Нортумберленд») — 74-пушечный линейный корабль третьего ранга. Пятый корабль Королевского флота, названный HMS Northumberland, в честь английского графства Нортумберленд, или герцогов Нортумберленд. Первый линейный корабль типа America. Заложен в октябре 1795 года. Спущен на воду 2 февраля 1798 года на частной верфи Барнарда в Дептфорде[1]. Относился к так называемым «обычным 74-пушечным кораблям», нёс на верхней орудийной палубе 18-фунтовые пушки.
Содержание
Служба
В феврале 1800 года Northumberland под командованием капитана Джорджа Мартина входил в состав эскадры лорда Кейта, блокирующей Мальту[2].
18 февраля 1800 года Northumberland совместно с 80-пушечным Foudroyant, 74-пушечным Alexander и 32-пушечным фрегатом Success перехватили небольшую французскую эскадру контр-адмирала Жана Батиста Перре, состоящую из 78-пушечного линейного корабля Généreux, 3 корветов: Badine, Sans-Pareille и Fauvelle и фрегата Ville-de-Marseille, переоборудованного для перевозки войск. Сначала Alexander захватил Ville-de-Marseille, а затем, после непродолжительного боя, сдался и Généreux (в сражении он потерял лишь одного человека — контр-адмирала Перре, которому ядро оторвало ногу и он скончался в тот же вечер). Корветам удалось ускользнуть и вернуться в Тулон[3].
24 августа 1800 года Northumberland совместно с 74-пушечным Généreux и фрегатом Success атаковали два французских 40-пушечных фрегата Diane и Justice, которые попытались прорвать блокаду Мальты и уйти в Тулон. После короткого сражения Diane, экипаж которого составлял всего 114 человек, спустил флаг, но Justice смог уйти от преследования и достиг Тулона. Diane был принят в состав Королевского флота как HMS Niobe, так как в составе флота уже был корабль с названием Diane[4].
Весной 1801 года Northumberland принял участие в египетских операциях. 31 января он встал на якорь в Марморисе на юго-западе Турции, где собирался флот для нападения на Египет. 1 марта около 70 боевых кораблей вместе с транспортами, перевозящими 16000 солдат, прибыли в залив Абукир вблизи Александрии. Непогода задержала высадку войск на неделю, но 8 марта флотилия из 320 шлюпок высадила войска на берег. Солдаты с французских береговых батарей попытались помешать высадке, но британцы смогли отобить их атаку и на следующий день сэр Ральф Эберкромби и вся британская армия уже были на берегу. Northumberland потерял трёх своих моряков, которые погибли при высадке, ещё четверо были ранены[5].
Военные корабли предоставили 1000 своих матросов чтобы оказать поддержку сухопутной армии, во главе с сэром Сидни Смитом на 74-пушечном HMS Tigre. 13 марта четверо матросов с Northumberland получили ранения в сражении на берегу; 21 марта было ранено ещё трое, когда 11-12 тысяч солдат противника атаковали британские позиции в четырёх милях от Александрии[2].
Так как Northumberland принимал участие в египетской кампании, продолжавшейся с 8 марта по 2 сентября 1801 года, его офицеры и команда получили право на медаль с пряжкой «Египет», которой Адмиралтейство наградило в 1850 году всех выживших участников[6].
21 января 1806 года Northumberland, под командованием капитана Джона Моррисона, в качестве флагмана контр-адмирала Александра Кокрейна присоединился к эскадре вице-адмирала Дакворта, которая занималась поисками французской эскадры контр-адмирала Лессега[2].
6 февраля 1806 года принял участие в сражении при Сан-Доминго. Northumberland в составе наветренной колонны британской эскадры вступил в бой с французским авангардом. Во время боя с флагманом Лессега, 120-пушечным Impérial, Northumberland был сильно поврежден, потерял грот-мачту, получил несколько десятков пробоин корпуса и был вынужен выйти из боя. Также Northumberland понес самые тяжелые потери среди британских корабей: 21 человек из его экипажа было убито и ещё 79 ранено[7].
22 ноября 1810 года Northumberland вместе с 74-пушечным HMS Armada захватили 14-пушечный французский капер La Glaneuse[7].
22 мая 1812 года Northumberland, под командованием капитана Генри Хофама, у острова Груа атаковал небольшую французскую эскадру коммодора Мартина Ле Форетира, состоящую из двух 40-пушечных фрегатов Arienne и Andromaque и корвета Mamelouck, которые укрылись под защитой трёх береговых батарей. Northumberland расположился так, чтобы заблокировать корабли противника в порту Сен-Тюди, и открыл огонь по ближайшему к нему фрегату Andromaque. Вскоре он загорелся, и спустя пару часов взорвался. Затем Northumberland и присоединившийся к нему 12-пушечный шлюп Growler открыли огонь по второму фрегату, а когда загорелся и он, переключились на корвет. В итоге все три французских корабля взорвались[8].
Northumberland получил широкую известность после того, как на его борту Наполеон Бонапарт был доставлен на остров Святой Елены. Первоначально Наполеон сдался капитану Фредерику Мейтленду с HMS Bellerophon 15 июля 1815, а затем был перевезен в Плимут[9]. Для отправки в ссылку Наполеон был переведен с Bellerophon на Northumberland, так как возникли опасения, что довольно старый Bellerophon может не выдержать такого путешествия. 16 октября 1816 года Наполеон был высажен на острове Святой Елены, где он оставался под бдительным наблюдением Королевского флота вплоть до своей смерти 6 мая 1821 года[2].
Northumberland был переоборудован в блокшив в феврале 1827 года и оставался в этом качестве до февраля 1850 года, когда он был отправлен на слом и разобран[1].
Напишите отзыв о статье "HMS Northumberland (1798)"
Примечания
- ↑ 1 2 B. Lavery. The Ship of the Line — Volume 1. — P. 185.
- ↑ 1 2 3 4 Ships of the Old Navy
- ↑ James, Volume 3, 1827, p. 15.
- ↑ James, Volume 3, 1827, p. 20.
- ↑ James, Volume 3, 1827, pp. 100-101.
- ↑ [www.london-gazette.co.uk/issues/21077/pages/791 №21077, стр. 791—792] (англ.) // London Gazette : газета. — L.. — Fasc. 21077. — No. 21077. — P. 791—792.
- ↑ 1 2 Index of Naval Vessels
- ↑ James, Volume 6, 1827, pp. 48-151.
- ↑ Tracy, 2006, p. 237
Литература
- Lavery, B. The Ship of the Line. The development of the battlefleet 1650-1850. — Conway Maritime Press, 2003. — Vol. I. — ISBN 0-85177-252-8.
- J.J. Colledge. Ships of the Royal Navy: The Complete Record of All Fighting Ships of the Royal Navy From the Fifteenth Century to the Present. — Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 1987. — ISBN 0-87021-652-X.
- William James. [freepages.genealogy.rootsweb.ancestry.com/~pbtyc/Naval_History/Vol_III/Contents.htm ] = The Naval History of Great Britain, Volume 3, 1800-1805. — Conway Maritime Press, 2002 [1827]. — ISBN 0-85177-906-9.
- William James. [freepages.genealogy.rootsweb.ancestry.com/~pbtyc/Naval_History/Vol_VI/Contents.htm ] = The Naval History of Great Britain, Volume 6, 1811-1827. — Conway Maritime Press, 2002 [1827]. — ISBN 0-85177-906-9.
- David Cordingly, Billy Ruffian. The Bellerophon and the Downfall of Napoleon. — Bloomsbury, 2003. — ISBN 1-58234-468-X.
Ссылки
- [freepages.genealogy.rootsweb.ancestry.com/~pbtyc/18-1900/N/03280.html HMS Northumberland] Index of 19th Century Naval Vessels and a few of their movements (англ.)
- [www.ageofnelson.org/MichaelPhillips/info.php?ref=1621 HMS Northumberland] Ships of the Old Navy (англ.)
 |
Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе. Список неработающих ссылок: James, Volume 3, 1827, James, Volume 6, 1827 Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.
|
Отрывок, характеризующий HMS Northumberland (1798)
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
