Monday’s Child
Поделись знанием:
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
(перенаправлено с «Monday's Child»)
«Monday’s Child» — популярная английская народная песенка-потешка, предназначенная для обучения маленьких детей с целью запоминания ими названий дней недели. Представляет собой подобие предсказания судьбы людей, рождённых в тот или иной день. Имеется множество версий. Согласно «Индексу народных песен Роуда» (англ. Roud Folk Song Index) имеет номер 19526.
Содержание
Текст современной общей версии
Английский оригинал:
- Monday’s child is fair of face,
- Tuesday’s child is full of grace,
- Wednesday’s child is full of woe,
- Thursday’s child has far to go,
- Friday’s child is loving and giving,
- Saturday’s child works hard for a living,
- But the child who is born on the Sabbath Day
- Is bonny and blithe and good and gay.
— I. Opie, P. Opie: The Oxford Dictionary of Nursery Rhymes (Oxford: Oxford University Press, 1951, 2nd edn., 1997), pp. 309-10
Вариант русского перевода:
- В понедельник кто рождён, будет с праведным лицом.
- Кто во вторник появился — благодатью наградился.
- Тот, кто в среду был рождён, горьким горем будет полн.
- На четверг кто попадёт — очень далеко пойдёт,
- Тот, кто в пятницу родится, на любовь не поскупится.
- Кто в субботу попадёт, жизнь того в борьбе пройдёт.
- А рождённым в воскресенье — радость, счастье и веселье.
Альтернативная версия
Английский оригинал:
- Monday’s child is nice and slow
- Tuesday’s child is go, go, go
- Wednesday’s child is very funny
- Thursday’s child is happy and sunny
- Friday’s child is like a king
- Saturday’s child can dance and sing
- Sunday’s child can stand on her head
- And count the ghosts under her bed!
— [englishon-line.ru/grammatika-spravochnik30.html Английские детские стихи о днях недели и времени суток]
Вариант русского перевода:
- В понедельник кто рождён,
- Добрый, медленный как слон.
- Кто во вторник — непоседа.
- В среду — насмешит соседа.
- Кто в четверг — похож на солнце.
- В пятницу — как царь в оконце.
- Кто в субботу попадёт -
- Сам и спляшет и споёт.
- У рождённых в воскресенье -
- Под кроватью привиденья!
Происхождение
Эта потешка была впервые отмечена А. Э. Брэем (Bray) в 1838 году («Традиции Девоншира» (Traditions of Devonshire, том 2, стр. 287—288)[1], записана Джеймсом Халливелл-Филлипсом в середине XIX столетия[2], хотя сама стихотворная традиция гадания по дням недели, соответственно рождению, значительно старше. Томас Нэш вспоминал о том, как «юный народец» в Суффолке в 1570-х, рассказывал рифмованную потешку, содержащую следующие слова: «tell[ing] what luck eurie one should have by the day of the weeke he was borne on»[3]
Имелись значительные расхождения, вызывавшие дебаты о точных признаках каждого дня, и даже за сами дни. У Халливел-Филлипса вместо «воскресенья» было «Рождество»[2]. В современной версии — «ребенок в среду полон горя», но самое раннее воплощение этой рифмы появилось в журнале Harper’s Weekly от 17 сентября 1887 года и выглядело следующим образом «ребенок в пятницу полон горя». Возможно, в данном случае нашло отражение традиционное поверье о связи пятницы с неудачей, так как литургические христиане связывали пятницу с крестными муками и распятием Иисуса Христа. В дополнение к перемене ролей для рождённых в среду и в пятницу, также произошёл обмен судьбами рождённых в четверг и в субботу, а рождённый в воскресенье стал «счастлив и мудр» вместо «блажен и благ».[4]
Культурное влияние
- Песня группы «The Beatles» Lady Madonna (1968 год) содержит строчку: «Рождённый в понедельник учился завязывать свой шнурок».
- Måndagsbarn, «рождённый в понедельник» (2008 год) — песня шведской певицы Вероники Маджио.
- Monday’s Child (2004 год) и Tuesday’s Child (2005 год) — романы, написанные Луизой Менш
- Tuesday’s Child (1988 год) — песня в жанре «современная христианская музыка» из второго альбома музыканта Стивена Чепмена.
- Wednesday’s Child (1956 год) — рассказ Уильяма Тенна (псевдоним Филипп Класс), изданный в «Фантастической Вселенной».
- Wednesday’s Child (1960 год) — роман Маргарет Арбор Берг
- Wednesday’s Child — трек из музыкального альбома «Collage» (1970 год) американской рок-группы «Paul Revere & the Raiders». Содержит слова: «Рождённый в среду полон горя. Горе, которое я знаю, я — Рождённый в среду».
- Wednesday’s Child — песня Эмилианы Торрини, включённая в её музыкальный альбом «Love in the Time of Science» (1999 год).
- Wednesday’s Child — песня группы Vermilion Lies, выступающих в стиле дарк-кабаре.
- Thursday’s Child (1956 год) — одна из трёх автобиографий Эрты Китт.
- Thursday’s Child (1970 год) — роман Мэри Ноэль Стритфилд.
- Thursday’s Child — трек из музыкального альбома «Script of the Bridge» (1983 год) пост-панк группы «The Chameleons»[5]
- Thursday’s Child — песня Дэвида Боуи из его альбома ‘hours…’ (1999 год).
- Thursday’s Child (2000 год) — роман Сони Хартнетт.
- Thursday’s Child — песня Изобель Кэмпбелл из её альбома «Milkwhite Sheets» (2006 год).
- Песня группы «The Velvet Underground» All Tommorrow’s Parties (1967 год) содержит строчку: «For thursday’s child is sunday’s clown».
- Friday’s Child (1944 год) — роман Джорджетт Хейер.
- Friday’s Child (1967 год) — песня, написанная Моррисоном в составе группы Them.
- Friday’s Child (2003 год) — музыкальный альбом Уилла Янга, названный по имени одной из включённых в него песен.
- Saturday’s Child — песня в исполнении Дэвида Гейтса (позже — в составе группы «Bread»). Была включена американской поп-рок группой «The Monkees» в их первый альбом (1966 год).
- Стишок упоминается в книге П. Трэверс о Мэри Поппинс.
- Имя девочки из фильма «Семейка Аддамс» — Уэнзди (Wednesday, среда), было дано ей по аналогии со строчкой из стишка «Wednesday’s child is full of woe».
Напишите отзыв о статье "Monday’s Child"
Примечания
- ↑ [books.google.com/books?id=qw82psYn-eoC&lr&pg=PR2#v=onepage&q&f=false Traditions, legends, superstitions ... - Google Books]
- ↑ 1 2 I. Opie, P. Opie: The Oxford Dictionary of Nursery Rhymes (Oxford: Oxford University Press, 1951, 2nd edn., 1997), pp. 309-10
- ↑ A. Fox, Oral and Literate Culture in England, 1500—1700 (Oxford and New York: Oxford University Press, 2000), p. 182.
- ↑ 'Children’s charms and Oracles' New York folklore quarterly (1952), p. 46.
- ↑ www.thechameleons.com/lyrics/index.php? song=8
Ссылки
- [planetcalc.ru/79/ Калькулятор дней недели]
Отрывок, характеризующий Monday’s Child
Волшебница, скажи, какая силаВлечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
