Robert Ludlum’s The Bourne Conspiracy

Robert Ludlum’s: The Bourne Conspiracy
Конспирация Борна
Разработчик	High Moon Studios
Издатель	Sierra Entertainment
Жанр	Action Стелс-экшен Автосимулятор
Платформа	Play Station 3 Xbox 360
Игровой движок	Unreal Engine 3

Robert Ludlum's: The Bourne Conspiracy (рус. «Конспирация Борна») — видеоигра в жанре экшен с элементами стелса. Игра основана на первой книге, посвященной Джейсону Борну — персонаж романов Роберта Ладлэма, бывший агент ЦРУ проекта «Тредстоун» («Treadstone»). Однако сюжет ближе к фильму, чем к книге. Игра была выпущена студией High Moon Studios в Северной Америке 3 июня, 5 июня в Австралии и 27 июня 2008 года в Европе.

Геймплей

Игрок выступает в роли Джейсона Борна, агента ЦРУ. Игроку необходимо при достижении заданного места уничтожать противников с помощью огнестрельного оружия и приёмов рукопашного боя. Сценарий боя зависит от тактики играющего, поэтому игра предоставляет высокую реиграбельность. Арсенал оружия представляет собой сочетания одного одноручного оружие (2 вида пистолета или 1 IMI Micro Uzi) и двуручного (два вида автомата, дробовик или ручной пулемёт). Также, после полного прохождения игрок может узнать чит-коды, которые откроют доступ к ручному пулемёту с глушителем и к автоматическому дробовику. Однако большее внимание игра уделяет именно рукопашному бою. В бою используется 4 кнопки — сильный удар, слабый удар, блок и спец-приём. При сочетании кнопок слабого и сильного удара, Борн выполняет эффективное комбо, наносящие повышенный урон. В игре имеется 6 видов комбо. При зажатии кнопок слабого или сильного удара, Борн может нанести сильный удар ногой — в живот или с разворота в голову. Этот удар невозможно блокировать и он наносит повышенный урон, но при этом Джейсон перед ударом становится уязвимым для атаки противника. Но самая выдающиеся часть геймплея является спец-приём и спец-выстрел. Имеется шкала адреналина, разделённая на 3 секции. Когда Борн благополучно наносит удар или попадает по противнику, шкала начинает заполняться. Как только шкала заполнится хотя бы на одну секцию, Борн, при нажатии нужной клавиши, самостоятельно нейтрализует противника (takedown), нанося при этом максимальный урон (при битве с обычными врагами, приём летальный), а при битве с боссами, приём немного пополняет здоровье игрока. А при заполнении шкалы на 2 или на 3 секции, если рядом с игроком несколько врагов, Борн применит спец-приём сразу против всех противников, однако при этом игроку необходимо в режиме замедленного действия (slo-mo) вовремя нажать нужную клавишу, иначе враг сможет парировать удар, а ячейка с адреналином опустошится. Вид приёма зависит от окружения, поэтому каждый раз он будет разным. Спец-выстрел представляет собой точный и смертельный выстрел во врага, однако для его удачного проведения игроку нужно вовремя нажать нужную клавишу или враг увернётся и выстрелит в ответ. В мере прохождения, игроку будет сталкиваться с боссами, которые также могут применить спец-приём, но его можно блокировать, нажав нужную клавишу. Иногда спец-приём могут применить и обычные противники, если игрок бездействует или долго держит блок. Имеется ещё одна разновидность спец-приёма — бросок. Если шкала заполнена для проведения спец-приёма, пока противник не вступил в режим рукопашного боя, игрок может выбежать на него и нанести удар с разбега. Этот приём полезен, когда вы находитесь в движении и ваш боезапас стал на нуле. Также в игре во время присутствует элемент QTE, провал его обычно всегда оканчивается смертью героя. Борн обладает также особым чувством — сверхинтуиция, которая расходует адреналин. Она подсвечивает врагов, оружие, патроны, а также показывает место на карте, куда надо двигаться. В игре есть гоночные уровни, взятые из фильма. Интуиция позволяет замедлять время во время езды. Она полезна во время поворотов машины на сложных участках трассы города. По мере прохождения, игрок может собирать паспорта, спрятанные в различных местах. Они открывают доступ к видеороликам, артам разработчиков, музыкальным композициям и к повторам боя с боссами.

Сюжет

Несмотря на то, что основной сценарий Конспирации построен на первой части борниады “Идентификация Борна”, игра не просто пересказывает игроку сюжет фильма, а показывает и раннее задания Борна в виде воспоминаний протагониста, которые не были показаны ранее.

Средиземное море, в 2 милях к югу от Марселя, настоящее время.

В бессознательном состоянии, тело Джейсона Борна держится на поверхности воды. Вдруг его замечает рыбацкое судно.

Марсель, Франция, 2 дня назад.

Борн получил задание ликвидировать африканского лидера Никвана Вамбози, представляющего угрозу для ЦРУ. Находясь в съёмной квартире, Борну звонит Конклин и сообщает, что его нашли. Вамбози собирается покинуть порт через час, а за Борном отправил киллера – некоего О’Коннора. Задание отменяется, теперь Джейсон должен скрыться, но перед уходом убрать киллера. Найдя людей О’Коннора а потом и его самого, Борн начинает преследование. Ликвидировав его, Джейсон настаивает на продолжении задания. Надев водолазный костюм, взяв оружие и нужное снаряжение, он проникает в порт, где готовится снабжения для яхты Никваны. Прорываясь сквозь наёмников, Борн встречает Соломона – правая рука Вамбози, которого Джейсон не раз будет встречать на своём пути. Для отвлечения внимания, Борн взрывает запасы пропана с бензином и проникает на катер снабжения, плывущий к яхте. Однако на катер прибывает Соломон и в неравной схватке он сбрасывает Джейсона за борт, обмотав цепью. Однако Борну удается освободиться и незаметно пробраться на яхту. Вырубив охранную систему, уничтожив мини субмарину, чтобы Вамбази не смог сбежать, агент пробивается на верхнюю палубу, где окончательно расправляется с Соломоном, выбросив его за борт. Подойдя вплотную к Вамбозии и собираясь завершить задание, Борн замечает, что его цель находится рядом с детьми. Не в силах убить отца на глазах у своих детей, Джейсон, ошеломлённый сложной ситуацией, собирается скрыться, однако один из охранников всаживает ему в спину две пули, и Борн падает за борт.

Средиземное море, настоящее время.

Тело Борна находят рыбаки и поднимают к себе на судно. Врач вытаскивает пули и капсулу с номером банковского счета в Цюрихе. После того как его подняли на ноги, он не может ничего вспомнить о себе — ни имени, ни профессии. По прибытии в порт врач рыбацкого судна даёт ему немного денег на проезд до Цюриха.

Цюрих, Швейцария.

Джейсон решает переночевать в парке, однако его будят двое полицейских с просьбой показать документы. Борн моментально их оглушает и обнаруживает, что обладает высокой реакцией и эффективными приёмами рукопашного боя. Ощутив знакомые ощущения, ему приходят воспоминания о его прошлом задании.

Международный аэропорт Клотен, Цюрих, Швейцария, полтора года назад.

Конклин даёт Борну новое задание – убить бывшего генерала турецкой армии, Ивана Диванделена, которого осудили за продажу оружия террористам. Евросоюз настаивает, чтобы его перевели и осудили в Гааге. ООН собирается его перевезти в Нидерланды. У Джейсона Борна 2 часа, чтобы не дать ему сесть в самолёт. Проникнув на охраняемую территорию, Борн практически подобрался к Ивану, но неожиданно появляются наёмники, которые убивают всю охрану и освобождают террориста. Джейсон вынужден преследовать Ивана, убивая по пути наёмников. Диванделен пытается скрыться на угнанном самолёте, однако Борну удается проникнуть на борт. Нейтрализовав остаток террористов, он вступает в драку с Иваном, в которой одерживает вверх. В драке, Диванделен, пытаясь застрелить Борна, случайно застреливает пилота. В последние секунды Джейсон выпрыгивает с парашютом, а самолёт с террористом падает и взрывается. Миссия выполнена.

Цюрих, Швейцария, настоящее время.

Найдя в банковской ячейке большое количество денег, несколько паспортов и оружие, Джейсон Борн привлекает к себе внимание полиции. Преследование продолжается и в консульстве США, где Борн пытается найти убежище. Скрывшись от вооружённых сил и снайперов, Джейсон за большую сумму предлагает девушке по имени Мария, встреченной им возле посольства и которой там отказали в визе, подвезти его в Париж, где он, судя по документам, живёт. Во французской квартире Борн начинает рассматривать фальшивые паспорта и к нему возвращается ещё одно воспоминание.

Вильнюсский университет, Вильнюсе, Литва, 11 месяцев назад.

Борн убивает из снайперской винтовки Рюрика, после чего пытается скрыться. Убив много солдат и уничтожив БТР, Борн взывает завод для отвлечения внимания и благополучно скрывается.

Париж, Франция, Сегодня.

В квартире Мария пытается позвонить по телефону, что выдаёт их местоположение ЦРУ. Конклин решает убрать Борна и высылает других агентов из программы «Тредстоун» для его ликвидации. Первым их застаёт Кастель. В драке, Борн ломает ему руку и пытается получить от него ответы, но не успевает – Кастель выпрыгивает из окна и разбивается. Покинув квартиру и сев в машину, Борн просит Марию уйти, поскольку с ним она будет в опасности. Сам Борн попытается найти ответы. Мария отказывает и решает остаться с ним. Вдруг их замечает полиция, начинается погоня. Оторвавшись и скрывшись в отеле, Джейсону приходит очередное воспоминание.

Аржантонский музей, Париж, Франция, полгода назад.

На этот раз, Борну необходимо убить самого крупного торговца оружием в Европе – Шарль Ренар. Он собирается провести сделку в своём музее, прикрываясь выставкой искусства. Проникнув в служебные помещения, Борн обнаруживает, что кто-то убивает охрану. Добравшись до места сделки, Джейсон узнаёт, что покупатель - ХалИд АзАр, марокканский националист связанный с террористами. Он собирается купить у Ренара “грязную бомбу”. Теперь в цель Джейсона также входит ликвидация ХалИда и добыча опасного боеприпаса. Неожиданно, как только Ренар показывает товар, ХаЛид убивает его, забирает бомбу, а между наёмниками и охраной начинается перестрелка. В массовке Джейсону удается пробиться и добраться до ХаЛида, который собирается улететь на вертолёте. Борн убивает пилота, вертолёт падает и взрывается. Бомба уничтожена.

Париж, Франция, настоящее время.

Борн решает, что в городе не безопасно. Мария предлагает укрыться у её брата, который живёт загородом. В доме Джейсон говорит Марии, что больше не хочет знать, кто он, и предлагает бежать. Вдруг в их разговор вмешивается брат Марии с новостью о том, что его пёс пропал, что необычно. Дом начинает обстреливать снайпер. Им оказывается очередной агент – Профессор. Борн велит Марии и брату с детьми укрыться в подвале. Вооружившись дробовиком и укрываясь от снайперского огня, Борн загоняет Профессора в старый амбар, в котором начинается пожар от перестрелки. Предварительно расстреляв Профессора, Джейсон вступает с ним в рукопашную схватку, в которой побеждает. Борн уговаривает Марию уехать, так как находиться вместе с ним небезопасно. Используя телефон Профессора, Борн назначает встречу Конклину с условием, что он придёт один. Конклин не выполняет требования, из-за чего Борн отменяет встречу. Он узнаёт местонахождение секретной квартиры ЦРУ. Прибыв туда и встретив Конклина, Борн объявляет, что покидает «Тредстоун» и велит ему заявить о своей смерти. Прибывает спецслужба и Борн вынужден прорываться. Тем временем ЦРУ решает, что проект «Тредстоун» необходимо закрыть, и отдаёт распоряжение Манхейму (последнему агенту) убрать Конклина. За убийством наблюдает Борн и решает проследить за киллером, который укрывается в церкви. Манхейм его замечает и начинается перестрелка. Происходит взрыв газа, но Борн успевает выброситься вместе с Манхеймом из окна на кладбище, где начинается финальная схватка. Манхейм почти одолевает Борна, однако Джейсон с помощью лопаты сбрасывает его с высокой стены на пристань, где тот погибает. Прибывает полиция, находит тело Манхейма, а Борну удается крыться.

Остров Миконос, время неизвестно.

Мария на деньги, которые её дал Джейсон перед уходом, купила себе дом и небольшой магазин с постоянной прибылью. Неожиданное кто-то заходит на порог и спрашивает её про магазин, сказав, что он “милый, но его сложно найти”. Мария узнаёт голос и оборачивается. Незнакомцем оказывается Джейсон Борн. Пара, после долгой разлуки, обнимается.

Персонажи

• Джейсон Борн — главный протагонист игры. Бывший агент ЦРУ, потерявший память и теперь находится в бегах. Обладает повышенное реакцией, интуицией, мастерски обращается всеми видами оружия и владеет приёмами рукопашного боя.

• Александр Конклин — руководитель проекта «Тредстоун», решает убрать Джейсона Борна в связи с провалом операции по уничтожению бывшего африканского лидера Никвана Вамбози. В начале игры, а после и в воспоминаниях отдаёт приказы Борну и сопровождает его по рации. В конце игры убит Мэнхеймом.

• Никвана Вамбози — бывший африканский лидер, представляющий угрозу для ЦРУ. Именное его должен был ликвидировать Борн до своей неудачи. Его судьба раскрывается в фильме.

• Мария Елена Кройтц — обычная девушка, у которой забрали деньги и квартиру. Сначала она просто подвезла Джейсона в Париж за предложенную сумму, но после непредвиденный обстоятельств стала его постоянной спутницей. Ближе к концу игры, по просьбе Джейсона, скрывается. В конце игры Борн с ней вновь встречается.

Боссы

Боссы отличаются от обычных противников наличием шкалы здоровья, высоким запасом здоровья, индивидуальными приёмами и сюжетной значимостью. Кроме того, как и Борн, они умеют применять спец-приёмы.

• О’Коннор — наёмник ирландского происхождения. Нанят Вамбози для убийства Борна. По словам Конклина, ему неважно, сколько он убьёт людей для достижения своей цели. Мастерски обращается с взрывчаткой, в бою в основном использует ноги. С уменьшением здоровья, его атаки становятся менее подвижными, но более частыми. Джейсон несколько раз ударяет его об трансформатор, тем самым убив его.

• Соломон Десигн — правая рука Вамбози, позже начальник охраны. На голову выше Борна. Прошёл две войны, закалён в бою. Встречается за игру 3 раза. В бою использует примитивные, но сильные удары руками, а спец-приёмы представляют собой опрокидывания и удары головой. При первой встрече блокирует почти все удары Борна кроме удара ногой, поэтому первый бой можно считать “гайдом” по этому удару. Интересно, при второй встрече не использует спец-приёмы. Сброшен Борном за борт яхты. Скорее всего погиб. Это единственный босс, при битве с которым при отбивании вражеского спец-приёма накапливается адреналин.

• Иван Диванделен — бывший генерал турецкой армии, ныне торговец оружием. ЦРУ не желала его перевода, поэтому приказала Борну его ликвидировать. Носит бронежилет, поэтому пристрелить его нельзя. Практически является самым слабым боссом в игре – его удары ничем не отличаются от обычных противников, также имеет не высокий запас здоровья. Единственную опасность представляет нож, который он достаёт, как только игрок ему 1/5 шкалы здоровья. Погибает при взрыве самолёта.

Агенты проекта «Тредстоун» — 3 агента, посланные для ликвидации Джейсона Борна, известные ещё из фильма. Имеют схожие с Борном качества. Рукопашные приёмы похожи на те, что у Борна, и практически ничем не отличаются среди трёх агентов.

• Кастель — первый агент, с которым столкнулся с Джейсоном. Является самым опасным боссом в игре. Его удары гораздо сильнее и быстрее, чем у других и имеет высокий запас здоровья. Также при битве с ним запас адреналина поднимается меньше. Кроме того, когда его здоровье опустится чуть ниже половины, он достанет нож, которым способен буквально за два подхода снести почти всё здоровье игрока. Нож можно выбить с помощью ручки на столе (как в фильме) при условии, если спец-приём не был использован раньше. Интересно, что его атаки становятся ещё быстрее, когда здоровье Борна опускаются ниже половины. После того, как Борн сломает ему руку, Кастель выпрыгивает из окна и разбивается, чтобы Джейсон не добился от него ответов.
• Профессор — второй по счёту агент. Самый слабый из тройки. Его здоровье чуть выше чем у Диванделена, атаки не очень быстрые, спец-приём наносит не часто. Поэтому есть возможность атаковать его без остановок. Предпочитает использовать огнестрельное оружие, такое как снайперская винтовка. В первом этапе игроку предстоит укрываться от его снайперского огня, потом вступить в перестрелку в амбаре и в финале врукопашную. Единственная сложность, заключается в том, что одолеть его придётся за ограниченное время, пока не сгорел сарай. Убит Джейсоном обломком древесины.
• Манхейм — финальный босс и последний из отряда «Тредстоун». Второй по сложности из тройки агентов. Здоровье и скорость атаки чуть меньше чем у Кастеля. Особую опасность представляют спец-приёмы, которые он использует чаще всех в игре. При удачном спец-приёме он сносит почти половину здоровья на среднем и сложном уровне игры. Однако при битве с ним адреналин игрока повышается быстрее, чем при других битвах с агентами. Борн с помощью лопаты сбрасывает его с высокой стены на пристань, где он ломает себе шею.

Кроме основных боссов, в игре присутствуют и мини боссы - они отличаются от обычных противников повышенным запасом здоровья (могут выдержать 3-4 спец-приёма) ускоренными атаками и более часто применяют спец-приём.

Отличия от фильма

Помимо разговоров, в игре были серьёзно изменены многие сцены, взятые из фильма. Некоторые из них стали выглядеть более примитивно.

• В фильме Джейсон Борн под другим именем вошёл в доверие Вамбози и устроился у него начальником охранной системы. После чего проник на его яхту и 5 дней скрывался на ней, прежде чем начать операцию по устранению. В игре Джейсон с боем проник на яхту, при этом устроив взрыв в порту и убил почти всю команду.
• В фильме у Вамбози трое детей. В игре их только двое.
• Значительно изменена сцена в американском посольстве – добавлено больше драк, погони стали длиннее, появились снайперы.
• В фильме Джейсон в своей квартире берёт телефон, чем выдаёт своё местоположение. В игре телефон взяла Мария.
• Смерть Кастеля выглядит по-другому.
• Погоня от полицейских в Париже стала длиннее и красочнее. Также изменён внешний вид машины.
• В фильме Борн убивает Профессора на открытом поле, застрелив из дробовика. В игре битва происходит в амбаре, где Борн им только ранит Профессора, после чего вступает в рукопашный бой. Используется другой дробовик.
• Разговор с Конкиным стал короче.
• Изменена сцена проникновения побега из секретной квартиры ЦРУ – врагов стало больше, добавлены перестрелки на улице.
• Битва с Манхеймом не была показана ни в одном из фильмов Борнианы. Однако намёк на смерть Манхейма присутствует в Превосходстве Борна, но не указана причина смерти.

Локализация

Игра была полностью переведена на русский язык. Джейсона Борна озвучил известный российский актёр озвучивания - Всеволод Кузнецов. Александра Конклина озвучил Александр Рудольфович.

Интересные факты

• Мэтт Дэймон отклонил предложение озвучить игру, посчитав её слишком жестокой.
• Александр Рудольфович в фильме Идентификация Борна озвучил Никвану Вомбози. В игре же он озвучил Александра Конклина - того, кто организовал операцию по ликвидации Вомбози.
• Вражеский спец-приём не может убить игрока. Здоровье просто опустится до минимального значения, а Борн не умрёт, пока не получит обычный удар противника.

Оценки

Рецензии
Рейтинг на основании нескольких рецензий
Агрегатор	Оценка
Metacritic	PlayStation 3: 70 Xbox 360: 72
Иноязычные издания
Издание	Оценка
1UP.com	C+
Edge	4 out of 10
GamePro	3.8/5
Game Revolution	B-
GameSpy	4/5
GameTrailers	7.2/10
GameZone	8/10
IGN	7.3/10
OXM	7.5/10
TeamXbox	8.1/10
X-Play	3/5

Игра получила смешанные, но в основном положительные отзывы критиков. Издание IGN похвалило её за качественную систему рукопашного боя, но раскритиковали стрельбу, иногда неудобное положение камеры и короткую продолжительность. GameSpot назвало игру как одну из самых удивительно хороших игр 2008 года. Также отметили хорошие битвы с боссами. Игра была призвана самой ожидаемой игрой 2008 года.

Ссылки

• Robert Ludlum’s The Bourne Conspiracy (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Robert Ludlum’s The Bourne Conspiracy

Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.


Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
– Это Машины божьи люди, – сказал князь Андрей. – Они приняли нас за отца. А это единственно, в чем она не повинуется ему: он велит гонять этих странников, а она принимает их.
– Да что такое божьи люди? – спросил Пьер.
Князь Андрей не успел отвечать ему. Слуги вышли навстречу, и он расспрашивал о том, где был старый князь и скоро ли ждут его.
Старый князь был еще в городе, и его ждали каждую минуту.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C'est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu'est ce que c'est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…