Порецкий, Вадим Сергеевич

Вадим Сергеевич Порецкий
Дата рождения:	1893(1893)
Место рождения:	Везо, Везенбергский уезд, Эстляндская губерния, Российская империя
Дата смерти:	8 февраля 1942(1942-02-08)
Место смерти:	Ленинград, РСФСР, СССР
Страна:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Научная сфера:	ботаника, биология низших организмов
Место работы:	Ленинградский университет, Пермский университет
Учёная степень:	доктор биологических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Петербургский университет
Научный руководитель:	С. М. Вислоух
Известные ученики:	А. П. Жузе, В. С. Шешукова-Порецкая
Известен как:	автор работ по изучению ископаемых диатомовых водорослей
Награды и премии:	(1951)

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «V.S.Poretzky». [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=33893-1-1 Персональная страница] на сайте IPNI Страница на Викивидах

Вади́м Серге́евич Поре́цкий (1893, Везо, Эстляндская губерния — 8 февраля 1942, Ленинград) — российский учёный-биолог, лауреат Сталинской премии в области науки и техники 1951 года, доктор биологических наук, профессор и заведующий кафедрой Ленинградского государственного университета.

Биография

Вадим Сергеевич Порецкий родился в 1893 году в местечке Везо Эстляндской губернии в семье преподавателя средней школы.

В 1917 году он окончил естественное отделение физико-математического факультета Петроградского университета. С 1916 по 1921 год Вадим Сергеевич работал в Пермском университете ассистентом Александра Германовича Генкеля. С 1921 по 1922 год был ассистентом профессора С. М. Вислоуха в Петроградском агрономическом (позднее Ленинградском сельскохозяйственном) институте. Под руководством Вислоуха он провёл своё первое научное исследование по диатомовым водорослям солёных водоёмов Соликамска, напечатанное в 1924 году в Трудах Ленинградского общества естествоиспытателей.

В 1923 году Вадим Сергеевич был приглашён в Петроградский (позднее Ленинградский) университет, где прошёл путь от ассистента до профессора (с 1923 года — ассистент кафедры морфологии и систематики растений, с 1931 — доцент, с 1937 — профессор).

С его именем связано создание на кафедре нового научного направления — изучение ископаемых диатомовых водорослей для целей стратиграфии и палеогеографии. Это направление исследований получило название «метод диатомового анализа». В. С. Порецкий заложил основы изучения диатомей донных осадков озёрных и морских бассейнов, получившие широкое распространение в 1970-е годы. Его учениками были А. П. Жузе, В. С. Шешукова-Порецкая и другие.

Во время Великой Отечественной войны, в ленинградскую блокаду, в феврале 1942 года Вадим Сергеевич погиб от голода. Похоронен на станции Войбокало.

В 1951 году был посмертно удостоен Сталинской премии в области науки и техники за участие в научном труде «Диатомовый анализ», изданном в 3 томах в 1949—1950 годах.

Семья

В Пермском университете В. С. Порецкий познакомился с Валентиной Сергеевной Шешуковой, и в дальнейшем его переход в Ленинградский университет, послужил поводом к смене университетов и В. С. Шешуковой. В 1936 году состоялась свадьба Вадима Сергеевича и Валентины Сергеевны.

В последние годы семья проживала по адресу: Ленинград, Университетская набережная, дом 7/9.

Часть научных работ В. С. Порецкого была подготовлена его вдовой В. С. Шешуковой-Порецкой и опубликована посмертно после Великой Отечественной войны.

Основные работы

1. Диатомовые соленых и солоноватых водоемов г. Соликамска Пермской губ. Тр. Ленингр. общества естествоиспытателей.1924. Т LIII. Вып.3. С.108-148.
2. Материалы к изучению обрастаний в водоемах Карелии. I. Обрастания в текучих водах. Тр. Бородинской пресноводной биолог.станции в Карелии. 1927. Т.V. С.1-29.
3. Наблюдения над диатомовыми планктона р. Б. Невки в 1923—1926 гг. Тр. Ботанического сада Академии Наук СССР. 1931. Т.XLIV. С.245-349 с.
4. Послеледниковая история окрестностей Ленинграда. Природа. 1933. ╧ 5-6, с.99-108. (Совместно с К. К. Марковым).
5. Диатомовые Кольского полуострова в связи с микроскопическим составом кольских диатомитов. Тр. Геоморфологич.института АН СССР. 1934. Т.8, C.95-209 (совместно с А. П. Жузе, В. С. Шешуковой).
6. Микропалеоботанический анализ четвертичных отложений о. Колгуева. Тр. Комиссии по изучению четвертичных отложенийй. 1937. Т.5. Вып.1. С.45-46.
7. 1940. Предварительные данные о микроскопическом составе диатомита Нурнусского месторождения (Армения). Тр. Севанской Гидрпобиологической станции, вып. 1940. Т. 6. С.71-77.

Литература

• Диатомовый сборник. Ответственные редакторы: А. И. Прошкина-Лавренко и В. С. Шешукова.
• Б. К. Шишкин. Научная деятельность Вадима Сергеевича Порецкого.

Список печатных работ Вадима Сергеевича Порецкого.

В. К. Чернов. В. С. Порецкий как профессор Ленинградского Государственного университета.

В. С. Порецкий. Ископаемые диатомовые водоросли Кисатиби Ахалцихского района Грузинской ССР.

В. С. Порецкий. Ископаемые диатомовые водоросли Нурнуса и Арзни Ереванского района Армянской ССР.

В. С. Порецкий и В. С. Шешукова. Диатомовые Телецкого озера и связанных с ним рек.

• Диатомовый анализ. Книга 2. Определитель ископаемых и современных диатомовых водорослей. Порядки Centrales и Mediales. Под общей редакцией А. Н. Криштофовича. Составили Л. П. Жузе, И. А. Киселев, В. С. Порецкий, А. И. Прошкина-Лавренко, В. С. Шешукова. Редактор А. И. Прошкина-Лавренко. (М.-Л.: Государственное издательство геологической литературы, 1949)
• Григорьев С. В. Биографический словарь. Естествознание и техника в Карелии. — Петрозаводск: Карелия, 1973. — С. 183—184. — 269 с. — 1000 экз.

Ссылки

• [herba.msu.ru/algae/algologists/poretsky/index.html Статья в «Herba: московский электронный ботанический альманах»]
• [visz.nlr.ru/search/lists/blkd/239_839.html Блокада, 1941—1944, Ленинград: Книга Памяти. т. 24]

Отрывок, характеризующий Порецкий, Вадим Сергеевич

«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.