Абакан (река)
Поделись знанием:
К:Реки по алфавитуК:Водные объекты по алфавитуК:Реки до 1000 км в длинуАбакан (река)Абакан (река)К:Карточка реки: исправить: Высота истока
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
| Абакан | |
 | |
| Характеристика | |
|---|---|
| Длина |
514 км |
| Бассейн |
32 000 км² |
| Расход воды |
400 м³/с |
| [tools.wmflabs.org/osm4wiki/cgi-bin/wiki/wiki-osm.pl?project=ru&article=Абакан+(река) Водоток] | |
| Исток |
слияние рек: Большой Абакан и Малый Абакан |
| — Местоположение |
северные склоны Западного Саяна (хребет Корбу) и Алтайских гор |
| — Высота |
выше 1959 м |
| — Координаты |
51°18′36″ с. ш. 88°30′29″ в. д. / 51.310° с. ш. 88.508° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=51.310&mlon=88.508&zoom=15 (O)] (Я) |
| Устье | |
| — Местоположение | |
| — Высота |
243,6 м |
| — Координаты |
53°44′03″ с. ш. 91°29′55″ в. д. / 53.7342694° с. ш. 91.4987639° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=53.7342694&mlon=91.4987639&zoom=12 (O)] (Я)Координаты: 53°44′03″ с. ш. 91°29′55″ в. д. / 53.7342694° с. ш. 91.4987639° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=53.7342694&mlon=91.4987639&zoom=12 (O)] (Я) |
| Расположение | |
| Водная система | |
|
| |
| Страна | |
| Регион | |
|
| |
Абака́н (в верховье — Большой Абакан, Тюргенсу) — река в Хакасии, один из крупнейших левобережных притоков Енисея. Длина реки — 327[1] км (с Большим Абаканом — 514[1] км), площадь её водосборного бассейна — 32000[1] км².
Содержание
Течение
В пойме Абакана расположена территория пяти (из восьми существующих в республике) административных районов: Аскизского, Алтайского, Бейского, Таштыпского, Усть-Абаканского.
Образуется слиянием Большого Абакана и Малого Абакана, берущих начало на северных склонах Западного Саяна и Алтайских гор. Впадает в Красноярское водохранилище у подножья горы Самохвал.
В верхнем течении Абакан протекает по узкой, поросшей тайгой долине; у села Большой Монок долина резко расширяется, переходя в Хакасско-Минусинскую котловину. Здесь русло Абакана разбивается на многочисленные рукава. Река имеет преимущественно снеговое и дождевое питание. Ледостав со второй половины ноября по конец апреля. При впадении реки в Енисей (Красноярское водохранилище) расположена столица Хакасии город Абакан. Также на реке — населённые пункты Абаза, Доможаков, Райков. Среднемноголетний расход воды − 381 м³/с, в районе Абазы — 308 м³/с
Среднемесячный сток Абакана (м³/сек), измерявшийся на гидрометрической станции в Абазе. Данные рассчитаны за период с 1936 по 1999 год[2].
<timeline> Colors=
id:lightgrey value:gray(0.8) id:darkgrey value:gray(0.3) id:sfondo value:rgb(1,1,1) id:barra value:rgb(0.6,0.8,0.9)
ImageSize = width:620 height:280 PlotArea = left:60 bottom:40 top:20 right:20 DateFormat = x.y Period = from:0 till:1200 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = justify ScaleMajor = gridcolor:lightgrey increment:600 start:0 ScaleMinor = gridcolor:lightgrey increment:300 start:0 BackgroundColors = canvas:sfondo
BarData=
bar:Jan text:Янв. bar:Fév text:Фев. bar:Mar text:Март bar:Avr text:Апр. bar:Mai text:Май bar:Jun text:Июнь bar:Jul text:Июль bar:Aoû text:Авг. bar:Sep text:Сент. bar:Oct text:Окт. bar:Nov text:Ноябрь bar:Déc text:Дек.
PlotData=
color:barra width:30 align:left
bar:Jan from:0 till: 42.5 bar:Fév from:0 till: 35.6 bar:Mar from:0 till: 33.5 bar:Avr from:0 till: 184 bar:Mai from:0 till: 905 bar:Jun from:0 till: 941 bar:Jul from:0 till: 506 bar:Aoû from:0 till: 388 bar:Sep from:0 till: 311 bar:Oct from:0 till: 208 bar:Nov from:0 till: 93.1 bar:Déc from:0 till: 52.5
PlotData=
bar:Jan at: 42.5 fontsize:S text: 42.5 shift:(-10,5) bar:Fév at: 35.6 fontsize:S text: 35.6 shift:(-10,5) bar:Mar at: 33.5 fontsize:S text: 33.5 shift:(-10,5) bar:Avr at: 184 fontsize:S text: 184 shift:(-10,5) bar:Mai at: 905 fontsize:S text: 905 shift:(-10,5) bar:Jun at: 941 fontsize:S text: 941 shift:(-10,5) bar:Jul at: 506 fontsize:S text: 506 shift:(-10,5) bar:Aoû at: 388 fontsize:S text: 388 shift:(-10,5) bar:Sep at: 311 fontsize:S text: 311 shift:(-10,5) bar:Oct at: 208 fontsize:S text: 208 shift:(-10,5) bar:Nov at: 93.1 fontsize:S text: 93.1 shift:(-10,5) bar:Déc at: 52.5 fontsize:S text: 52.5 shift:(-10,5)
</timeline>
Берега
На берегах размещены административные центры Абаза, Аскиз, Белый Яр и столица Республики Хакасия — город Абакан. На берегах построены современные автомагистрали с пятью мостовыми переходами. На протяжении около 150 км Абакан сохраняет все присущие горным рекам характеристики. Сток реки формируется в отрогах Кузнецкого нагорья (левые притоки) и Западного Саяна (правые притоки).
Притоки
(км от устья)
(указаны длины рек >50 км)
- 4 км: протока Старый Абакан
- 53 км: Уйбат (длина 162 км)
- 57 км: Зауйбатский канал
- 70 км: Бея (длина 71 км)
- 86 км: Камышта (длина 52 км)
- 102 км: Аскизский канал
- 105 км: Уты (длина 50 км)
- 116 км: Аскиз (длина 124 км)
- 121 км: Табат (длина 53 км)
- 148 км: Таштып (длина 136 км)
- 148 км: Сос (длина 51 км)
- 162 км: Большой Монок
- 176 км: Большие Арбаты
- 181 км: Большой Харачул
- 181 км: Малые Арбаты
- 190 км: Хажуль
- 192 км: Джабаш (длина 84 км)
- 201 км: Киня
- 209 км: Канжуль
- 215 км: Кайзас
- 231 км: Она (длина 157 км)
- 251 км: Тайзас
- 252 км: Матур
- 257 км: Куска
- 261 км: Ачола
- 268 км: Березовая
- 269 км: Казлы
- 269 км: Верхний Харахол
- 280 км: Гремучая
- 288 км: Кизас
- 296 км: Средняя Ада
- 301 км: Белтрест
- 307 км: Верхний Курчеп
- 314 км: Казас
- 318 км: Тажежик
- 318 км: Камзас
- 327 км: Малый Абакан (длина 117 км)
- 337 км: Казыр
- 351 км: Консу
- 356 км: Весёленькая
- 364 км: Огневка
- 374 км: Озёрная
- 389 км: Большой Кызырсуг
- 394 км: Иксу
- 399 км: Байгул
- 406 км: Каменушка
- 413 км: Беже
- 419 км: Албас
- 431 км: Таштуузук
- 438 км: Бедуй
- 442 км: Коный
- 458 км: Катазан
- 460 км: Кубуй
- 462 км: Коэтру
- 481 км: Каирсу
- 484 км: река без названия
- 494 км: Соктыозек
- 495 км: Еринат
- 506 км: Таштусу
Напишите отзыв о статье "Абакан (река)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [textual.ru/gvr/index.php?card=212505 Река Абакан]. Государственный водный реестр. Проверено 27 февраля 2013. [www.webcitation.org/6EzCiw2M5 Архивировано из первоисточника 9 марта 2013].
- ↑ [webworld.unesco.org/water/ihp/db/shiklomanov/part%274/FORMER%20USSR/RUSSIA/Abakan%20at%20Abaza.html Abakan at Abaza]
Литература
- Абакан (река) // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- Абакан // Словарь современных географических названий / Рус. геогр. о-во. Моск. центр; Под общ. ред. акад. В. М. Котлякова. Институт географии РАН. — Екатеринбург: У-Фактория, 2006.
- Родевич, Всеволод Михайлович Абакан : Крат. описание реки и её бассейна / Сост. инж. пут. сообщ. Вс. М. Родевич, нач. партии исслед. Верхнего Енисея. — Санкт-Петербург : Упр. внутр. вод. пут. и шоссейн. дорог (по Отд. водяных сообщений), 1911. — [2], 104 с., 8 л. ил., карт.; 23. — (Материалы для описания русских рек и истории улучшения их судоходных условий; Вып. 27)
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Абакан (река)
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
