Халатбари, Аббас-Али

Аббас-Али Халатбари перс. عباسعلی خلعتبری‎
Генеральный секретарь Организации Центрального Договора (СЕНТО)
1962 — 1968
Предшественник:	Мирза О.А. Бег (Пакистан)
Преемник:	Рифат Тургут Менеменджиоглу (Турция)
министр иностранных дел Шаханшахского Государства Иран
14 января 1973 — 14 января 1978
Глава правительства:	Амир-Аббас Ховейда (1965-77), Джамшид Амузегар (1977-78)
Предшественник:	Ардешир Захеди
Преемник:	Амир-Хосро Афшар
Вероисповедание:	ислам шиитского толка
Рождение:	1912(1912) Тегеран, Иран,
Смерть:	1979(1979) Тегеран, Иран,

Абба́с-Али́ Халатбари́ (Аббас Али Халатбари, перс. عباسعلی خلعتبری‎, 1912—1979), иранский дипломат, 3-й генеральный секретарь Организации Центрального Договора (СЕНТО) в 1962–1968 годах, 21-й министр иностранных дел Шаханшахского Государства Иран с 14 января 1973 года по 14 января 1978 года в правительствах Амира-Аббаса Ховейды (премьер-министр Ирана в 1965–1977 годах) и Джамшида Амузегара (премьер-министр в 1977–1978 годах).

Халатбари возглавлял СЕНТО в период ряда важных международных политических событий, происходивших в регионе Ближнего и Среднего Востока: антимонархической революции в Северном Йемене в 1962 году; подъёма национально-освободительного движения в Омане и Маскате, а также в Адене и Федерации Южной Аравии в 1963–1967 годах, приведшего к провозглашению независимости Южного Йемена; Шестидневной арабо-израильской войны 1967 года и др.

Казнён после Исламской революции в Иране 1979 года.

Ссылки

• [www.rulers.org/intorgs2.html#seato rulers.org]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Халатбари, Аббас-Али

Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]