Авинов, Сергей Александрович

Сергей Александрович Авинов
Дата рождения	7 октября 1831(1831-10-07)
Дата смерти	24 декабря 1906(1906-12-24) (75 лет)
Место смерти	Санкт-Петербург, Российская империя
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота
Годы службы	1846-1906
Звание	генерал от инфантерии
Командовал	75-й Севастопольский пехотный полк, 2-я бригада 39-й пехотной дивизии, 1-я бригада Кавказской гренадерской дивизии, 20-я пехотная дивизия, Кавказская гренадерская дивизия
Сражения/войны	Венгерский поход 1849 года, Кавказская война, Русско-турецкая война 1877—1878
Награды и премии	Орден Святой Анны 3-й ст. (1859), Орден Святого Станислава 2-й ст., Орден Святой Анны 2-й ст., Золотое оружие «За храбрость» (1877), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1877), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1878), Золотое оружие «За храбрость» (1879), Орден Святой Анны 1-й ст. (1879), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1882).

Сергей Александрович Авинов (1831—1906) — русский генерал от инфантерии (14 мая 1896), участник русско-турецкой войны 1877—1878 гг.

Биография

Родился в семье контр-адмирала А. П. Авинова.

Образование получил в Пажеском корпусе, на службе с 11 октября 1846. 26 мая 1849 выпущен прапорщиком в Лейб-гвардии Преображенский полк.

В 1849 году участвовал в делах и походах против Венгрии, а во время Крымской войны находился в составе войск, охранявших Балтийское побережье. В 1859 году Авинов был переведен на службу в Грузинский гренадёрский полк и участвовал с ним в целом ряде экспедиций против кавказских горцев, закончившихся штурмом Гуниба и пленением Шамиля. В период 1861—1862 гг. Авинов принимал участие в экспедиции против горцев в Кубанской области в составе Адолумского отряда; затем, в период 1863—1864 гг. он участвовал в экспедиции в землю шапсугов, а в 1866 г. — в экспедиции в Абхазию. За отличия, оказанные разновременно в делах против горцев, Авинов был награждён: чинами подполковника и полковника, орденами св. Анны 3-й степени с мечами и бантом (1859 г.), св. Станислава 2-й степени с короной и мечами, св. Анны 2-й степени с мечами и короной.

С 10 декабря 1865 по 10 декабря 1873 командир 75-го Севастопольского пехотного полка, 10 декабря 1873 произведён в генерал-майоры и 4 апреля 1874 получил место командира 2-й бригады 39-й пехотной дивизии, а спустя год, 9 июня назначен командиром 1-й бригады Кавказской гренадёрской дивизии. Во главе этой бригады Авинов участвовал в кампании 1877—1878 гг. (в делах у Зивина — 12 июня и у Деве-Бойну — 23 октября, а также при неудачной операции у Эрзерума в ночь с 27 на 28 октября), за которую награждён золотой саблей с надписью «За храбрость» (1877 г.) и золотой шпагой с бриллиантами и надписью «За храбрость» (1879 г.), орденами св. Станислава 1-й степени с мечами (1877 г.) и св. Анны 1-й степени с мечами (1879 г.). 23 декабря 1878 г. был удостоен ордена св. Георгия 4-й степени:

За бой под Авлиаром, 3 Октября 1877 года, где принимал личное участие в штурме и своею распорядительностию способствовал успеху дела.

22 февраля 1880 назначен командующим 20-й пехотной дивизии, в 1882 году получил орден св. Владимира 2-й степени, 15 мая 1883 произведен в генерал-лейтенанты с утверждением в должности начальника 20-й пехотной дивизии, 2 августа 1883 назначен начальником 9-й пехотной дивизии, а 16 июля 1885 — начальником Кавказской гренадёрской дивизии.

С 8 марта 1893 состоял в распоряжении Военного министра, с 19 мая 1895 состоял членом Александровского комитета о раненых.

Умер 24 декабря 1906, похоронен в Санкт-Петербурге, на кладбище Новодевичьего монастыря.

Источники

• Авинов, Сергей Александрович // A (метка английского Ллойда) — Алжирия. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911. — С. 50. — (Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.] ; 1911—1915, т. 1).</span>
• Список генералам по старшинству на 1886 год. СПб., 1886

Ссылки

• [slovari.yandex.ru/~книги/Военная%20энциклопедия/Авинов,%20Сергей%20Александрович/ АВИНОВЪ, Серг. Александр.](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2873 дня)) // Военная энциклопедия: [В 18 т.] / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: Т-во И. Д. Сытина, 1911—1915.

Отрывок, характеризующий Авинов, Сергей Александрович

1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»