Авксентий (Чешмеджийский)

Митрополит Авксентий (Авксентий I Велесский, Авксентий III Герцеговинский; 1798, Самоков, Османская империя — 1 февраля 1865, Константинополь) — епископ Константинопольского Патриархата болгарского происхождения, митрополит Велесский; деятель Болгарской схизмы с 1860 года.

Биография

Родился 1798 году в Самокове в семье торговца. Известно, что его отец носил фамилию Чешмеджийский.

Принят в Рыльский монастырь Николая Чудотворца послушником. Там окончил монастырское училище. Изучил греческий язык. Там же принял постриг с именем Авксентий.

В 1831 году рукоположен во епископа Диопольского, викария Кюстендилской митрополии. Проявил себя как болгарофил. Препятствовал отуречиванию болгар. Способствовал открытию училищ и постройке церквей.

С 1837 года — митрополит Мостарский в Герцеговине, где был непопулярен в народе из-за введённых им повышенных сборов за совершение треб и новых налогов.

После вмешательства властей был смещён с кафедры и временно нашёл пристанище в Житомисличском монастыре.

С 1848 года — митрополит Велесский в Македонии. Развил здесь широкую общественную деятельность; был авторитетен среди славянского населения.

В 1858 году отказался перейти на митрополию Диррахия со смешанной греко-албанской паствой, объяснив свой отказ желанием окормлять болгарскую паству Велесской епархии.

Содействовал развитию новоболгарского образования и защищал славянское население пред османскими властями.

После 1855 году митрополит Авксентий отправился в Константинополь, где не только он участвовал в движении за независимость Болгарской церкви, но и стал одним из его руководителей, наряду с епископом Иларионом Макариополски. Митрополит Авксентий был убеждённым противником унии с Католической церковью, которую считал вредной.

Поддержал антиканоническую акцию другого болгарского епископа Макариопольского Илариона (Михайловского), не поминувшего 3 апреля 1860 года на богослужении в константинопольском храме святого Стефана Константинопольского Патриарха, что стало началом многолетней греко-болгарской схизмы. В феврале 1861 года вместе с епископом Иларионом был лишён сана на Соборе, созванном Патриархом Иоакимом II; продолжал служить вплоть до ссылки (1861—1864).

Они были освобождены 25 сентября 1864 года, и затем были торжественно встречены константинпольскими болгарами.

66-летний Авксентий к тому времени был уже серьёзно болен. Зная об этом, в Константинпольская Патриархия предложила ему раскаяться в обмен на восстановление в сане митрополита. Но митрополит Авксентий, будучи убеждён в своей невиновности и обоснованности болгарской позиции, отказался.

Скончался 1 или 2 февраля 1865 года в Константинополе. По смерти его тело было бальзамировано. Похоронен во дворе Болгарской церкви святого Стефана в Стамбуле.

Некоторые влиятельные члены болгарской константинопольской общины объявили его святым особой болгарской Церкви.

Литература

• Иванов Й. Северна Македония. София, 1906, стр. 326—328;
• Иванов Й. Св. Иван Рилски и неговият монастир. София, 1917, стр. 113—121.

Ссылки

• [www.pravenc.ru/text/71785.html Авксентий] статья в «Православной энциклопедии»
• [www.bulgarianheritage.org/nauki/istoriya/vidni-lichnosti/vazrozhdentzi/item/69-avksentii-veleshki Авксентий Велешки]

Отрывок, характеризующий Авксентий (Чешмеджийский)

Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.