Англо-маратхские войны

Англо-маратхские войны — войны между британской Ост-Индской компанией и Маратхской Конфедерацией за гегемонию в Западной и Центральной Индии.

Всего в XVIII и XIX веках произошли три англо-маратхских войны:

• Первая англо-маратхская война (1775—1782)
• Вторая англо-маратхская война (1803—1805)
• Третья англо-маратхская война (1817—1819)

История

Начало Первой войны пришлось на весьма тяжёлый для Конфедерации маратхских княжеств период, когда государство ещё не оправилось от поражения, понесённого в войне с афганцами и закончившейся разгромом маратхского войска в Панипатской битве. Вслед за этим наступило ослабление центральной власти, усилились сепаратистские устремления пограничных князей. В целях расколоть Конфедерацию, англичане Ост-Индской компании выдвигают своего кандидата на трон пешвы — главы Маратхской Конфедерации Рагхунатх-рао. В его поддержку был отправлен английский отряд численностью в 2500 человек. После незначительных стычек в начале войны на театре военных действий наступило затишье, прерванное в конце 1778 года, когда армия маратхов во главе с Наной Фарнависом нанесла поражение англичанам, вынудив английский отряд отступить. В то же время в союз с Ост-Индской кампанией вступили князья Гвалиора и Нагпура. Войну завершил 17 мая 1782 года Салбайский договор, по которому Компания получала остров Сальсетте и округ Бассейн близ Бомбея, но отказывалась далее поддерживать Радхунатха Рао.

Часть статей Бассейнского договора, заключённого с Компанией в 1802 году пешвой Баджи-рао II, были для Маратхской Конфедерации слишком тяжелы или унизительны. Так, маратхи не имели права осуществлять внешнеполитические сношения иначе, как через Ост-Индскую Компанию, а также должны были содержать за свой счёт находившиеся на территории Конфедерации британские войска. Всё это привело к отказу Конфедерации признавать условия Салбайского мира, что привело к началу Второй англо-маратхской войны. В результате длившихся до 1805 года военных действий маратхи были разгромлены, Компании перешли Дели и бывший прежде вассальным Гвалиор. Конфедерация вынуждена была признать себя вассалом Ост-Индской Компании.

Поводом для начала Третьей войны оказались набеги иррегулярных маратхских кавалерийских частей пиндари на территории, контролируемые Ост-Индской Компанией. В поход против 30 тысяч пиндари английский военачальник Уоррен Хастингс выставил 2 армии общей численностью в 120 тысяч человек. В результате пешва Баджи-рао II выступил против англичан, несмотря на провозглашённый ранее нейтралитет. В битве при Кирки 5 ноября 1817 года маратхи были разбиты. После ещё одной неудачной попытки сразиться с англичанами пешва бежал и британцы заняли Пуну. В конце ноября произошёл военный конфликт между Компанией и другим маратхским князем, Митходжи II. Последний выступил с отрядом в 20 тысяч воинов и 36 пушками на занятый англичанами Нагпур. В сражении при Ситабальди маратхская армия была остановлена 1500 английскими солдатами, после чего было заключено перемирие. В конце ноября против Ост-Индской Компании пошёл походом властитель Холкара, но 21 декабря 1817 года в битве при Махидпуре его войска были разгромлены.

20 февраля 1818 года вновь произошло сражение (при Ашти) между кавалерией пешвы и англичанами, и вновь победа была на английской стороне. В мае пешва и Ост-Индская Компания начали вести переговоры о мире, и 2 июня пешва Баджи Рао II сдался англичанам. Военные действия закончились в апреле 1819 года капитуляцией маратхской крепости Асиргарх.

Итоги

Главным итогом трёх англо-маратхских войн было крушение одного из могущественнейших индийских государств — Маратхской конфедерации. Территория, подвластная его главе, пешве, сократилась до границ небольшого княжества Сатара. Маратхские княжества Холкар и Берар также были присоединены к территории Компании. В подчинение англичанам перешла таким образом значительная часть Западной и Центральной Индии — Махараштра, Гуджарат, частично Раджастхан.

Литература

• Duff J.G. «History of the Mahrattas», v.1-2, Oxford 1921.

Отрывок, характеризующий Англо-маратхские войны

Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.