Андриасов, Михаил Андреевич

Михаил Андриасов
Имя при рождении:	Андриасов Михаил Андреевич
Дата рождения:	1 августа 1914(1914-08-01)
Место рождения:	Миллерово, Российская империя
Дата смерти:	25 апреля 1984(1984-04-25) (69 лет)
Место смерти:	Ростов-на-Дону, РСФСР, СССР
Гражданство:	СССР СССР
Род деятельности:	журналист, писатель
Годы творчества:	1925—1984
Направление:	социалистический реализм
Жанр:	проза, повесть, рассказ, очерк, публицистика
Язык произведений:	русский
Дебют:	заметка в газете «Ленинские внучата» (1925)
Награды:
Подпись:

Михаи́л Андре́евич Андриа́сов (1 августа 1914 — 25 апреля 1984) — русский советский писатель, журналист и публицист.

Биография

Родился в Миллерово в армянской семье.

Очень рано начал писать и, главное, печататься: в 1925 году его заметки опубликовала газета «Ленинские внучата». В 1932 году, когда ему исполнилось 18 лет, Андриасов профессионально занялся журналистикой, сотрудничая в газетах «Большевистская смена», «Молот», «Красный кавалерист», «Красная звезда», а уже в следующем году его принимают в штат центральной газеты «За индустриализацию» — корреспондентом по Азово-Черноморскому краю.

В 1936 году Андриасов был призван в ряды РККА, и после окончания службы вновь работает в печати.

Во время Великой Отечественной войны Андриасов — специальный корреспондент фронтовой газеты «Боец РККА», затем «Комсомольской правды», старший лейтенант. Участвовал в боях на Закавказском, Северо-Кавказском, 2-м Белорусском фронтах, в Отдельной Приморской армии. В 1944 году получил тяжёлое ранение.

После войны был старшим литературным сотрудником газеты Одесского военного округа «Защитник родины». В 1945 году принят кандидатом в члены ВКП(б).

В 1947 году вышла ставшая очень известной и затем многократно переиздававшаяся повесть Андриасова «Шесть дней» — о героическом батальоне Гукаса Мадояна. Затем выходят его, в основном очерковые, книги «Автомат Юры Тарасова», «Господствующая высота», «Легенда о золотом коне», «Придонская быль», «Сын солдата», «Племя отважных», «Штурм ледяного вала», «На донской земле», «Атоммаш зовет», «Молодость наша опаленная».

В 1958 году Андриасов был принят в Союз писателей СССР.

Умер в Ростове-на-Дону 25 апреля 1984 года на 70-м году жизни.

Награды и премии

• орден «Знак Почёта» (1974)
• медаль «За отвагу» (6.11.1947)
• медаль «За оборону Кавказа»
• медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
• другие медали
• премия журнала «Огонёк» (1971)

Память

Книги

• Фёдор Токарев / М. Андриасов, В. Ватин. — Ростов н/Д: Ростиздат, 1941. — 63 с. — 5000 экз.
• Сын Зангезура. — Ереван: Армгиз, 1943. — 23 с. — 5000 экз.
• Шесть дней: [Документальная повесть о стрелковом батальоне Г. Мадояна]. — Ростов н/Д: Ростиздат, 1947. — 120 с.
• Вешенские были : [о М. А. Шолохове]. — М.: Современник, 1975. — 191 с. — 10 000 экз.

Литература

• Писатели Советского Дона: Биобиблиогр. справочник. Вып. 2 / [Сост. В. Т. Ермолина, Р. И. Гладышева]. — Ростов н/Д, 1966. — С. 9—13. — 66 с. — (Рост. гос. науч. б-ка им. К. Маркса). — 1000 экз.

• Писатели Дона: Биобиблиогр. сб / [Сост. Г. Г. Тягленко]. — Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1976. — С. 35—40. — 288 с. — 10 000 экз.

• Писатели Дона: Биобиблиогр. указ / [О. И. Кузина и др.]. — изд. 2-е, испр. и доп. — Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1986. — С. 46—51. — 416 с. — 20 000 экз.

• Моложавенко В. С. Увольнению в запас не подлежит: Заметки о творческом пути // Дон. — 1982. — № 2. — С. 142—150.

Ссылки

• [www.donlib.ru/personalii/2010/4/1/andriasov-mixail-andreevich.html Михаил Андреевич Андриасов] на сайте Централизованной Библиотечной Системы Ростова-на-Дону

Отрывок, характеризующий Андриасов, Михаил Андреевич

– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.