Африка — третья часть света

Об описании Африки и о примечательных вещах, которые там имеются
Титульный лист второго итальянского издания 1554 года
Общая информация
Автор:	Лев Африканский
Жанр:	трактат
Оригинальная версия
Название:	итал. Della descrittione dell’Africa et delle cose notabili che iui sono
Язык:	итальянский
Место издания:	Венеция
Издательство:	De Guinti
Год издания:	1550
Русская версия
Переводчик:	В. В. Матвеев
Автор предисловия:	Д. А. Ольдерогге, В. В. Матвеев
Место издания:	Ленинград
Издательство:	Наука, Ленинградское отделение
Год издания:	1983
Страниц:	512

Об описании Африки и о примечательных вещах, которые там имеются (итал. Della descrittione dell’Africa et delle cose notabili che iui sono) — географический трактат арабского путешественника Льва Африканского, написанный на итальянском языке в 1520-е годы. Опубликован в Венеции в 1550 году Джованни Баттиста Рамузио в издании «О плаваниях и путешествиях» (том I). В российской историографии утвердилось название, переведённое с французского языка — «Африка — третья часть света» (фр. Description de l'Afrique, tierce partie du monde). В XVI—XIX веках книга была переведена на латинский, голландский, английский, испанский и немецкий языки, но была мало известна в мусульманском мире. До начала XIX века трактат служил основным источником сведений об Африканском континенте в Европе. Существует также версия, что Шекспир вдохновлялся этой книгой при создании «Отелло».

Содержание

«Описание Африки» — труд, сочетающий разнообразные жанры арабской географической литературы. И. Ю. Крачковский признавал трактат одной из вершин средневековой арабской литературы, а его автора — едва ли не последним крупным представителем магрибинской арабской географии. По мнению В. В. Матвеева, «Описание Африки» может быть отнесено к жанру региональных сочинений и одновременно литературных энциклопедий, в которых немалое место уделялось географическим материалам, а также жанру рихла — путешествий. Хотя сочинение издано в Италии на итальянском языке, оно является произведением арабской литературы.

Трактат разделён на 9 частей. Первая поделена на 32 (в некоторых изданиях — 33) главы, каждая из которых трактует об отдельном вопросе: географии, демографии, культуре, истории, литературе, письменности разных африканских народов. Остальные части сгруппированы по географо-политическому принципу: часть 2 — Марракеш, 3-я — царство Феса, 4-я — Тлемсен, 5-я — Буджия и Тунис, 6-я — Нумидия, 7-я — Страна чёрных (Западный Судан), 8-я — Египет; в 9-й части речь идёт о реках Африки, её животном мире, рыбах, птицах и минералах. Горы и реки упоминаются также в каждой части по областям. При описании крупных городов автор старался привлекать собственные впечатления, подробно характеризуя бытовую жизнь, придворный этикет, и прочие историко-этнографические особенности.

Теоретическая основа

Теоретическая основа труда Льва Африканского представлена в первой части. Объясняя название «Африка» и её заселение, он использует как арабскую домусульманскую мифическую традицию, так и объяснения античных географов. Африканцами он считает не только негроидных жителей Западного Судана, но и население Берберии, Нумидии и Ливии, он именует их «белыми африканцами». Чёрные африканцы жили в Африке всегда, белые переселились из Йемена, Сирии и Греции. Происхождение их следует обычной библейской традиции — от сыновей Ноя. К античной традиции восходит его сообщение, что Африка на востоке ограничена Нилом, а на юге — океаном за пустыней Гаога, то есть не очень далеко от экватора. Всего Лев Африканский, помимо собственных впечатлений, цитирует около 30 источников, из которых четыре — античные.

В соответствии с арабской традицией, все этнические группы Лев Африканский разделял на живущих в городах (имеющих законы, и занимающихся науками и искусствами) и диких, не ведающих государственности и законов. В соответствии со степенью цивилизованности, он употребляет понятие «знатность», которое прилагается к тому или иному городу. Исходя из их «знатности», некоторые области он именует королевствами, а некоторые — нет. Например, Нумидии в статусе королевства отказано. Смена политической власти в Марокко связывается со сменой господствующего берберского племени. Говоря о распространении в Западном Судане языков, он не только называет их, но и приводит ареал использования.

Создание и публикация

Текст «Описания Африки» — единственный источник, позволяющий реконструировать биографию его автора. Сам Лев Африканский датировал окончание своего труда 10 марта 1526 года в Риме. В этом же пассаже речь шла о многочисленных трудах, на основе которых был создан данный трактат. Их заглавия также известны только из упоминаний в «Описании Африки». По мнению А. Кодацци, труд мог быть завершён уже к 1523 году, и в рукописи быстро стал известен в Европе. Баварский географ Й. Циглер использовал его для составления труда о Египте, увидевшего свет в 1532 году. Также рукопись привлекалась для исправления карты Африки Гастальди 1546 года и для венецианского издания «Географии» Птолемея. Г. Постэль использовал рукопись Льва для составления карты Каира, вышедшей в Венеции в 1549 году.

Текст «Описания Африки» более 20 лет циркулировал в рукописях, авторский текст довольно быстро стал подвергаться искажениям. Рамузио, публикуя трактат в 1550 году, жаловался на порчу текста, но свидетельствовал, что пользовался автографом, подвергнув его определённой правке, прежде всего стилистической. Рукопись Льва Африканского была приобретена в 1931 году королём Виктором-Эммануилом, исследованием которой занялась А. Кодацци. Исследовательница пришла к выводу, что если это и не автограф, то текст, очень близкий к авторскому. Выяснилось, что трактат изначально был написан на разговорном итальянском языке, носителем которого был, несомненно, магрибинец, что следовало из синтаксиса, орфографии и словарного запаса. Изначально рукопись была озаглавлена «Космография Африки». Рамузио не только провёл стилистическую правку, но и сократил некоторые места, которые, по его мнению, были малоинтересны читателю, — прежде всего, географическими подробностями. Все «тёмные» места печатного издания (особенно это касается исторических и этнографических экскурсов) в рукописи совершенно ясны.

Венецианское издание Рамузио 1550 года на тосканском языке в значительной степени сохранило авторский текст, ошибки чаще всего встречаются в именах собственных и, вероятно, частично были допущены при наборе. Начало книги и её конец имеют два разных варианта написания имён, видимо, типографский набор осуществляли разные люди. Этот текст переиздавался в 1554, 1563 и 1588 годах. Варианты изданий отличались, в основном, наличием и числом подзаголовков на полях, и предисловиями. В издании 1588 года утверждалось, что Лев Африканский умер в Риме в 1550 году. Издание 1588 года было повторено в 1606 и 1613 годах.

Первый перевод «Описания Африки» был сделан на французский язык в 1556 году Ж. Темпоралем, и опубликован в Антверпене в типографии Плантена. По мнению В. В. Матвеева, этот перевод — лучший из всех, что сделаны по тексту Рамузио. Перевод Темпораля переиздавался во Франции, Нидерландах и Швейцарии до 1896 года, новый научный перевод А. Эполяра увидел свет в 1956 году. Он был сделан с первоиздания 1550 года, с учётом рукописи Кодацци, которая так и не была опубликована.

По мнению В. В. Матвеева, самым плохим из переводов XVI века был латинский, выполненный Иоанном Флорианом. Несмотря на ошибки, он лёг в основу голландского и английского переводов. Последний был сделан Джоном Пори, и увидел свет в Лондоне в 1600 году. В 1896 году он переиздавался Р. Брауном, причём издатель внёс в старый перевод много исправлений.

Русский перевод В. В. Матвеева был выполнен с издания 1550 года и сверен с французским переводом 1956 года, использовавшим оригинальную рукопись; все разночтения указаны и переведены. Издание вышло в 1983 году в серии «Литературные памятники».

Издания

• Ramusio, Giovanni Baptista. Della descrittione dell’Africa et delle cose notabili che iui sono, per Giovan Lioni Africano // Delle Navigationi Et Viaggi (Primo Volume): In Molti Lvoghi Corretta, Et Ampliata, Nella Qvale Si Contengono La Descrittione Dell’Africa, & del paese del Prete Ianni, con varij viaggi … et la Nauigatione attorno il Mondo …. — In Venetia, 1550.  (итал.)
• Ramusio, Giovanni Baptista. Della descrittione dell’Africa et delle cose notabili che iui sono, per Giovan Lioni Africano // [digi.ub.uni-heidelberg.de/diglit/ramusio1554bd1/0007?sid=36f468fa42ca8cffb028c05454ba40bd Delle Navigationi Et Viaggi (Primo Volume): In Molti Lvoghi Corretta, Et Ampliata, Nella Qvale Si Contengono La Descrittione Dell’Africa, & del paese del Prete Ianni, con varij viaggi … et la Nauigatione attorno il Mondo …]. — Seconda editione. — In Venetia, 1554.  (итал.)
• Jean Léon, Africain. [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k1047539 Historiale description de l’Afrique, tierce partie du monde …escrite de notre temps, par Jean Léon, Africain, premièrement en langue arabesque, puis en toscane et à présent mise en françois] / trad. par Jean Temporal. — En Anvers: l’impr. de C. Plantin, 1556.  (фр.)
• Ioannis Leonis Africani. De totius Africae descriptione, libri. IX. Quibus non solùm Africae regionum, insularum, & oppidorum situs ... / recens in Latinam linguam conuersi Ioan. Floriano interprete. — Antverpiae: Latius, 1556.  (лат.)
• Leo Africanus. A Geographical Historie of Africa, written in Arabicke and Italian. Before which is prefixed a generall description of Africa, and a particular treatise of all the lands undescribed. Translated and collected by John Pory. — London: G. Bishop, 1600.  (англ.)
• Leo Africanus, John Pory. History and Description of Africa (3 Vols) / Ed. Robert Brown. — London: Hakluyt Society, 1896.  (англ.)
• Léon l'Africain. Description de l’Afrique / Nouvelle édition traduite de l’italien par A. Epaulard et annotée par A. Epaulard, Th. Monod, H. Lhote et R. Mauny. — Paris: Maisonneuve, 1956. (фр.)
• Лев Африканский. Африка — третья часть света. Описание Африки и достопримечательностей, которые в ней есть = Della descrittione dell'Africa et delle cose notabili che iui sono per Giovan Lioni Africano / Пер. с итал. В. В. Матвеева. — Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1983. — 512 с. — (Литературные памятники).

Литература

• Крачковский И. Ю. Арабская географическая литература // Избранные сочинения. — М.: Изд. АН СССР, 1957. — Т. IV. — 965 с.
• Матвеев В. В. Лев Африканский. Его время, его жизнь, его труд // Лев Африканский. Африка — третья часть света. Описание Африки и достопримечательностей, которые в ней есть / Пер. с итал. В. В. Матвеева. — Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1983. — С. 375—421.
• От редакции // Лев Африканский. Африка — третья часть света. Описание Африки и достопримечательностей, которые в ней есть / Пер. с итал. В. В. Матвеева. — Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1983. — С. 5—8.

Ссылки

• [digi.ub.uni-heidelberg.de/diglit/ramusio1554bd1/0085?sid=a1fc9ba2c9c6685e5146d8e835172948 Оцифрованное издание 1554 года] (итал.). Universitätsbibliothek Heidelberg. Проверено 27 января 2015.
• [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k1047539 Оцифрованный французский перевод 1556 года] (фр.). Gallica, la bibliothèque numérique. Проверено 27 января 2015.
• [archive.org/stream/worksissuedbyha01unkngoog#page/n7/mode/2up Английский перевод Пори в редакции 1896 года, Том 1] (англ.). Internet Archive. Проверено 27 января 2015.
• [archive.org/stream/historydescripti93leoa#page/n7/mode/2up Английский перевод Пори в редакции 1896 года, Том 2] (англ.). Internet Archive. Проверено 27 января 2015.
• [archive.org/stream/historyanddescr01porygoog#page/n7/mode/2up Английский перевод Пори в редакции 1896 года, Том 3] (англ.). Internet Archive. Проверено 27 января 2015.

Отрывок, характеризующий Африка — третья часть света

– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.