Афр, Дени Огюст

Его Превосходительство архиепископ Дени Огюст Афр<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Архиепископ Парижа.</td></tr>
Архиепископ Парижа
10 июля 1840 года — 27 июня 1848 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Архиепископ Иасинт Луи де Келан
Преемник:	Архиепископ Мари Доминик Огюст Сибур
Имя при рождении:	Denys Auguste Affre
Рождение:	27 сентября 1793(1793-09-27) Сен-Ром-де-Тарн, Франция
Смерть:	27 июня 1848(1848-06-27) (54 года) Париж, Франция
Принятие священного сана:	16 мая 1818 года
Епископская хиротония:	6 августа 1840 года

Дени Огюст Афр (фр. Denys Auguste Affre; 27 сентября 1793, Сен-Ром-де-Тарн, Франция — 27 июня 1848, Париж, Франция) — французский прелат. Архиепископ Парижа с 10 июля 1840 по 27 июня 1848.

Биография

Дени Август Аффр родился 27 сентября 1793 года в городе Сен-Ром-де-Тарн (фр. Saint-Rome-de-Tarn), в департаменте Аверон.

Поступил юношей в Духовную семинарию Сен-Сюльпис и, по окончании (с выдающмимися результатами) своего богословского образования, отправился в качестве профессора в семинарию города Нант, но затем вернулся обратно в Сен-Сюльпис, где в 1818 году, по принятии священства, был назначен профессором догматики. В течение этого периода, написал несколько книг о проблемах церковного имущества и принципах администрирования.

Вследствие болезни, Афр вынужден был оставить профессуру в 1820 году и получил почётное место в Воспитательном доме в Париже, но затем в 1821 году был определен главным викарием в Люсон, в 1823 году в той же должности в Амьен, в 1834 году — кафедральным настоятелем и почетным викарием в Париже.

Благодаря сдержанности его характера, правительство Луи-Филиппа I назначило его архиепископом парижским. По вопросу о преподавании он имел серьёзные разногласия с правительством Франции в 1846 году. Уделял много внимания образованию новых приходов и образовательных учреждений.

25 июня 1848 года Афр отправился со своими двумя викариями на Бастильскую площадь, чтобы убедить находившихся там инсургентов сложить оружие, но внезапно началась перестрелка, и епископ был смертельно ранен выстрелом из ружья и скончался 27 июня в городе Париже во дворце епископа. На похоронах Афра, которые состоялись 7 июля, собралось огромное количество людей, более двухсот тысяч человек.

Дени Огюст Афр написал много богословских сочинений и одно «О гиероглифах».

Ссылки

• [www.catholic-hierarchy.org/bishop/baffre.html Информация]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Афр, Дени Огюст

– Avant tout dites moi, comment vous allez, chere amie? [Прежде всего скажите, как ваше здоровье?] Успокойте друга, – сказал он, не изменяя голоса и тоном, в котором из за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.
– Как можно быть здоровой… когда нравственно страдаешь? Разве можно оставаться спокойною в наше время, когда есть у человека чувство? – сказала Анна Павловна. – Вы весь вечер у меня, надеюсь?
– А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.
– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fetes et tous ces feux d'artifice commencent a devenir insipides. [Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.]
– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.