Базилевская, Нина Александровна
Поделись знанием:
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.
В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
| Нина Александровна Базилевская | ||
| Дата рождения: | ||
|---|---|---|
| Место рождения: | ||
| Дата смерти: | ||
| Научная сфера: | ||
| Место работы: | ||
| Учёная степень: | ||
| Учёное звание: | ||
| Награды и премии: |
| |
| Систематик живой природы | ||
|
Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Basil.».
[www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Basil.&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=526-1-1 Персональная страница] на сайте IPNI
| ||
Ни́на Алекса́ндровна Базиле́вская (1902—1997) — российский и советский учёный-ботаник, систематик, доктор биологических наук (1936), профессор МГУ[1], директор ботанического сада биологического факультета МГУ (1952—1964), ученица академика Н. И. Вавилова, специалист в области интродукции растений и цветоводства.
Содержание
Биография
Родилась в 1902 году в Москве в дворянской семье, отец — полковник царской армии[2].
С 1930 года — научный сотрудник Всероссийского Института Растениеводства[3].
После ареста директора института Н. И. Вавилова в 1940 году вместе с группой коллег (Н. В. Ковалёв, М. А. Розанова, Е. А. Столетова) составила письмо в ЦК ВКП(б), Совнарком и НКВД с просьбой освободить Вавилова. Под письмом первоначально подписались девять человек, но из-за опасности ареста всех подписавшихся окончательный вариант письма был подписан одной Базилевской. Вскоре Нину Александровну вызвали в Смольный, где она снова говорила о невиновности Вавилова. Три дня спустя она была уволена из института. После этого в Ленинграде на работу её не принимали, она переехала в Москву.
В послевоенные годы Нина Александровна возглавляла секцию цветоводства и озеленения общества «Цветоводы Москвы»[4].
В 1952—1964 годах — директор ботанического сада МГУ. Внесла значительный вклад в освоение и планирование новой территории ботанического сада на Воробьёвых горах. Н. А. Базилевская руководила работой научных сотрудников, садовников, строителей, участвовала в экспедициях для пополнения коллекций, опубликовала большое количество статей и книг по истории науки, цветоводству, озеленению. Работая в составе пленума Госкомиссии по сортоиспытанию декоративных культур и экспертной комиссии павильона «Цветоводство и озеленение» ВДНХ СССР, она уделяла много внимания системе государственного сортоиспытания и апробации сельскохозяйственных растений. По её предложению были созданы специальная секция при Московском обществе испытателей природы и журнал «Цветоводство» (в 1958 году)[5]. Н. А. Базилевская представляла советскую науку на многих международных конгрессах, симпозиумах, выступала с лекциями и докладами[6].
 Внешние изображения
| |
|---|---|
| Н. А. Базилевская | |
|
botsad.msu.ru/glav/bazilevskaya2.jpg |
Умерла Нина Александровна в 1997 году[7].
Работа в ботаническом саду МГУ
В 1950 году ректором МГУ академиком А. Н. Несмеяновым был подписан приказ о закладке на новой территории Университета на Воробьевых горах ботанического сада. Организацию строительства возглавила Н. А. Базилевская; она участвовала в разработке проекта территории сада совместно с архитектором В. Н. Колпаковой. В 1952 году Базилевская стала директором объединённого сада, который включал в себя новую территорию и старый университетский сад, известный как «Аптекарский огород».
Сад не был изначально запроектирован на территории Университета, для него предлагалось другое место поблизости[8], но Н. А. Базилевская решительно отстаивала необходимость закладки сада рядом с корпусами Университета. Это влекло за собой необходимость совместить планировку Сада в уже утверждённой планировкой всего университетского комплекса[8]. Устройство сада начиналось на пустыре, захламлённым строительным мусором[9]. Сотрудники сада отмечают, что «удачной планировке, мощным лесозащитным посадкам и грамотному размещению растений мы обязаны профессору Нине Александровне Базилевской»[9].
В 1953 году, после освоения новой территории Ботанического сада, из сада МГУ на Проспекте Мира в Сад на Ленинские (Воробьевы) горы была передана часть коллекции травянистых пионов. Начался новый исторический этап в селекционной работе с пионами. Непосредственно при участии и под личным контролем Нины Александровны Базилевской, директора сада и руководителя группы «Травянистых растений», были произведены первые посадки коллекций декоративных растений, в том числе и пионов[10].
Библиография
- Базилевская Н. А. Растениеводственные ресурсы Южной Африки., Л., 1929. 193 с.
- Базилевская Н. А. Селекция на химический состав // Теоретические основы селекции растений: В 3 т. / Под ред. Н. И. Вавилова. — М.; Л.: ГИЗ с.-х. совх. и колх. лит-ры, 1935. — Т. 1. — С. 1017—1041.
- Базилевская Н. А. Культура опийного мака в Киргизии. // Проблемы Киргизской АССР. Труды 2 конференции по освоению природных ресурсов Киргизской АССР (8—12 февраля 1935 г.). — Т. 2. — М.-Л.: АН СССР, 1936. — С. 249—262.
- Базилевская Н. А. Дикорастущие технические растения в Киргизии. // Проблемы Киргизской АССР. Труды 2 конференции по освоению природных ресурсов Киргизской АССР(8—12 февраля 1935 г.). — Т. 2. — М.-Л.: АН СССР, 1936. — С. 263—272.
- Базилевская Н. А., Дагаева В. К. Соя // Культурная флора СССР. — М.; Л., 1937. — С. 339—385.
- Базилевская H. A. Цветы в огороде. — М.: Госархитектурн. изд-во, 1947. — 104 с.
- Базилевская H. A. Озеленение балконов, окон и стен. — М.: Моск. рабочий, 1948. — 32 с.
- Базилевская Н. А. Ритм развития и акклиматизация травянистых растений // Растения и среда. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. — Т. 2. — С. 59—76.
- Базилевская Н. А., Мейер К. И., Станков С. С., Щербакова А. А. Выдающиеся отечественные ботаники. — М.: Учпедгиз, 1957. — 441 с.
- Базилевская H. А. Из истории декоративного садоводства и цветоводства в России // Тр. Ин-та истории естествознания и техники. — М., 1958. — Вып. 5. — С. 107—150.
- Базилевская Н. А. Родина декоративных растений. // Цветоводство. — I960. — № 2. — С. 6—7.
- Базилевская Н. А. Центры происхождения декоративных растений // Вопросы эволюции, биогеографии, генетики и селекции. — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1960. — С. 55—58.
- Базилевская Н. А. Теория и методы интродукции растений. — М.: Изд. МГУ, 1964. — 130 с.
- Базилевская H. A. Роль полиплоидии в акклиматизации растений. // Проблемы современной ботаники. — Т. 11. — М.: Наука, 1965. — С. 61—64.
- Базилевская Н. А., Белоконь И. П., Щербакова А. А. [herba.msu.ru/shipunov/school/books/bazilevskaja1968_kratk_ist_bot.djvu Краткая история ботаники] / Отв. ред. проф. Л. В. Кудряшов; Тр. МОИП. Т. XXXI. Отд. биол. Секц. ботаники. — М.: Наука, 1968. — 310 с.
- Базилевская H. A. Дикорастущие полезные растения Гвинеи. // Раст. ресурсы. — 1972. — Вып. 3. — С. 347—354.
- Базилевская H. A. Пять лет в Гвинейской Республике. I. Нижняя и Средняя Гвинея. // Бот. журн. — 1973. — Т. 58, №. 4. — С.614-622.
- Базилевская H. A. Пять лет в Гвинее. II. Верхняя и Лесная Гвинея. // Бот. журн. — 1973. — Т. 58, № 5. — С. 746—756.
- Базилевская H. A. Полезные свойства ядовитых растений Тропической Западной Африки. Растения, обладающие свойствами противоядий. // Раст. ресурсы. — 1976. — Т. 12, вып. 4. — С. 500—508.
- Базилевская H. A. Полезные свойства ядовитых растений Тропической Африки. Инсектицидные растения и репелленты. // Раст. ресурсы. — 1977. — Т. 13, вып. 1. — С. 145—153.
- Базилевская H. A. Полезные свойства ядовитых растений тропической Западной Африки. Растения-источники стрельного яда. — Раст. ресурсы, 1977, т.13, вып.2, С.388-395.
- Базилевская H. A. Об основах теории адаптации растений при интродукции. // Бюлл. Главн. бот. сада АН СССР. — 1981. — В. 120. — С. 3—9.
- Базилевская Н. А., Мауринь А. М. Интродукция растений. История и методы отбора исходного материала. — Рига: ЛГУ, 1982. — 103 с.
- Базилевская Н. А., Мауринь А. М. Интродукция растений. Экологические и физиологические основы. — Рига: ЛГУ, 1986. — 107 с.
Награды
Напишите отзыв о статье "Базилевская, Нина Александровна"
Примечания
- ↑ В период 1964—1990 годов, с перерывами для работы в Гвинее и на Кубе, Н. А. Базилевская была профессором кафедры систематики и морфологии высших растений биологического факультета МГУ, где читала курс интродукции растений.
- ↑ В. И. Глазко, В. Ф. Чешко. Август — 48. Уроки прошлого. — М. — Изд-во РГАУ−МСХА им. К. А. Тимирязева — 2009. — С. 186.
- ↑ Александр Амусин-Таволгин. [www.proza.ru/2011/11/06/238 Вечный иск. Н. И. Вавилов — документальная повесть].
- ↑ [www.clubcm.ru/about/index.html Цветоводы Москвы: о клубе].
- ↑ Татьяна Клевенская. [www.mirleonova.org/leonov_live_v_klevenska.html Травы зелёные…]
- ↑ [botsad.msu.ru/mnogoletnic.htm Ботанический сад Московского Университета: сектор садовых растений].
- ↑ К. Голиков. [archive.is/20130126182528/www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=1900&n=98 Первый ботанический сад России].
- ↑ 1 2 [botsad.msu.ru/systematica.htm Ботанический сад Московского Университета, сектор систематики и географии растений]
- ↑ 1 2 [massmedia.msu.ru/index.php?name=gazeta&id=article&send=1744 В. В. Мурашев «Диалоги о Ботаническом саде» // Газета «Московский Университет»]
- ↑ [getmedia.msu.ru/newspaper/newspaper/4171/all/300.htm С. В. Ефимов «Коллекция травянистых пионов Ботанического сада» // Газета «Московский Университет»]
- ↑ [www.bestpravo.com/sssr/eh-instrukcii/l9k.htm Указ Президента СССР от 16.10.1990 N УП-872 О награждении орденами СССР учёных, внесших особый вклад в сохранение и развитие генетики и селекции]
Литература
- Базилевская, Нина Александровна // [ashipunov.info/shipunov/school/books/lipshits1947_russkie_botaniki_1.djvu Русские ботаники. Биографо-библиографический словарь] / Сост. С. Ю. Липшиц; отв. ред. акад. В. Н. Сукачёв; Моск. об-во испытателей природы и Ботанич. ин-т им. акад. В. Л. Комарова АН СССР. — М.: Изд-во Моск. об-ва испытателей природы, 1947. — Т. I. А — Б. — С. 104—105.
Ссылки
- [www.ras.ru/lvkomarovarchive/4_actview.aspx?id=856 Архив РАН: Письмо Н. А. Базилевской, сотрудницы Ботанического сада, Комарову В. Л., автограф, 1926 год]
Отрывок, характеризующий Базилевская, Нина Александровна
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.
В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
