Бал в Савойе

Бал в Савойе
Ball im Savoy
Композитор	Пал Абрахам
Автор(ы) либретто	Альфред Грюнвальд и Фриц Лёнер-Беда
Количество действий	3 действия с прологом
Первая постановка	23 декабря 1932 года
Место первой постановки	Берлин

Бал в Савойе (Бал в «Savoy», нем. Ball im Savoy) — оперетта в трех действиях венгерского композитора Пала Абрахама на либретто Альфреда Грюнвальда и Фрица Лёнер-Беда, ставшая последним хитом композитора.

Премьера оперетты состоялась 23 декабря 1932 года в театре Гроссес Шаусрилхаус в Берлине. Лондонская публика увидела "Бал в Савойе" на английском языке 8 сентября 1933 года в Королевском театре Друри-Лейн.. Вскоре после этого оперетту поставили по всей Европе, в том числе в Вене и Афинах.

Создание

«Бал в Савойе» написан в 30-е годы, когда в моду входили новые мелодии и ритмы. Поэтому основными мелодиями оперетты являются фокстроты и латиноамериканские мотивы, например, пасодобль и аргентинское танго. Однако одной из самых красивых тем оперетты является классический венский вальс («Бал в Савойе»). Вокальные партии не отличаются сложными пассажами или напряженной работой, однако все номера, лирические и комические, проникнуты эмоциями и позволяют раскрыть глубину чувств персонажей.

Главный герой - Аристид де Фаблэ, достаточно типичен для оперетты. Муж, который собирается изменить жене, всегда был персонажем для комических ситуаций. Мадлен более современна: она не собирается сидеть сложа руки и устраивать скандал из-за измены, она будет бороться за свои права. Она и Дэйзи олицетворяют современных женщин того времени: сильных, смелых, борющихся за свою независимость и своё место в этой жизни.

Действующие лица

Маркиз Аристид де Фаблэ		тенор
Мадлен де Фаблэ	его супруга	сопрано
Дэйзи Дарлингтон	подруга Мадлен, пишущая популярные песни под псевдонимом Хосе Пасодобль	сопрано
Мустафа Бей	друг Аристида, атташе турецкого посольства	тенор
Танголита	танцовщица, бывшая возлюбленная Аристида	контральто
Арчибальд	камердинер Аристида	баритон
Бебе	горничная Мадлен
Селестэн Форман	молодой адвокат
Помероль	официант в «Савойе»
Месье Альбер	лучший парижский портной
Мици из Вены	бывшие жены Мустафы
Бланка из Праги
Лючия из Рима
Мерседес из Мадрида
Труде из Берлина
Илонка из Будапешта

Сюжет

Пролог

Венеция. Маркиз Аристид де Фаблэ и его молодая жена Мадлен, насладившись годовым свадебным путешествием, решают наконец вернуться домой.

Первый акт

Вилла де Фаблэ в Ницце. Прибывшие по окончании медового месяца супруги с упоением рассказывают о своих похождениях друзьям. Но они рады остаться одни, ведь их любовь за год стала только сильнее. Идиллию нарушает телеграмма, которую приносят Аристиду. Содержание повергает его в ужас: когда-то у него был роман с танцовщицей Танголитой и во время расставания она взяла с него обещание, что он подарит ей одну ночь, когда ей этого захочется. Час "расплаты" пришел. Танголита приглашала его на бал в отеле Савой. Аристид должен придумать, что соврать жене, потому что в их первый вечер дома дома-то он как раз остаться и не может. На помощь призван верный друг - атташе турецкого посольства Мустафа Бей.

К Мадлен приезжает её давняя американская подруга Дэйзи Дарлингтон. Она раскрывает ей большой секрет - она пишет популярные песни под псевдонимом Хосе Пасодобль. Сегодня на балу в Савойе она раскроет всем свою личность, и в связи с этим просит подругу поддержать её. Но Мадлен отказывается, ведь это их первый с мужем вечер дома.

Мустафа придумывает, как помочь другу: в газетах он вычитывает, что на балу будет Хосе Пасодобль и решает нужно сказать Мадлен, будто Аристид обязан пойти на бал, потому что Пасодобль спас ему жизнь в своё время. Мадлен же пойти не может - её багаж еще не доставили. Выяснив таким образом, что муж врет и скорее всего идет на свидание, Мадлен заказывает платье у лучшего модельера города с доставкой на дом. Проводив счастливого, предвкушающего веселье мужа на бал, Мадлен рассуждает о неверности мужчин, которые хотят видеть исключительно целомудренных жен у себя дома, и отправляется в Савой.

Второй акт

На балу все восхищаются Танголитой — великолепной танцовщицей. Аристид появлятся на балу, вспоминая старые привычки и старых друзей. Вскоре он встречает прекрасную незнакомку в маске и, не узнавая собственную жену, флиртует с ней. Но ему пора на назначенное Танголитой свидание. Мадлен решает отомстить — изменить мужу с первым же попавшимся приличным мужчиной.

Мустафа, уже женатый шесть раз, сетует на странность европейских женщин: они хотят выходить замуж «на всю жизнь». При этом Дэйзи, молодая активная американка, привлекает его в качестве кандидатуры на место седьмой. Она в свою очередь соглашается принять ухаживания, если он познакомит её с композитором Хосе Пасодоблем.

Танголита уединяется с Аристидом в отдельном кабинете, Мадлен затаскивает в соседний Селестэна Формана, который готов на приключение с опытной женщиной. Официант докладывает ей обо всем, что происходит там. И когда Аристид, мучимый угрызениями совести, решает позвонить жене, проводит звонок в соседний кабинет. Мадлен возмущена, что муж ни словом ни обмолвился о том, что он делает, и всё же решается на измену.

В разгар вечера Дэйзи раскрывает свой секрет: она — Хосе Пасодобль. Мустафа шокирован! Он готов броситься к ногам любимой и предложить ей руку и сердце на ближайшее время. Дэйзи соглашается выйти за него замуж только в том случае, если они будут иметь равные права.

Появляется Мадлен. При всех она объявляет о том, что изменила мужу в качестве мести за его измену.

Третий акт

Вилла де Фаблэ в Ницце. Аристид собирается разводится и вызывает адвоката. Но сначала он всё-таки до конца не верит в произошедшее и хочет услышать от Мадлен было или не было. Жена продолжает стоять на своём - она изменила мужу. Аристид расстроен ещё и от того, что сам он не изменял жене. Он так много думал о ней, что изменить не получилось.

Появляется адвокат - это Селестэн Форман. Но и он не вносит ясности в ситуацию, потому что Мадлен обязала его молчать. И только Дэйзи спасает положение. Она знает Мадлен и понимает, что та не могла изменить, потому что слишком сильно любит Аристида. Мадлен признается, что она не спала с Форманом. Муж и жена вновь вместе, и сомнения больше не омрачают их счастье.

Ссылки

• [www.operett.hu/repertoar/bal-a-savoyban/18/6 О постановке Будапештского Театра оперетты 2010 года]
• [english.komische-oper-berlin.de/schedule/ball-im-savoy/ О постановке Театра комической оперы в Берлине (Komische Oper Berlin) 2013 года]
• [www.mosoperetta.ru/repertuar/bal-v-savoy/ Страница спектакля на сайте театра «Московская оперетта»]

Отрывок, характеризующий Бал в Савойе

– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!