Безжалостный (фильм, 1948)

Безжалостный
Ruthless
Жанр	Фильм нуар Психологическая драма
Режиссёр	Эдгар Г. Ульмер
Продюсер	Артур С. Лайонс
Автор сценария	Элва Бесси С.К. Лорен Гордон Кан Дэйтон Стоддарт (роман)
В главных ролях	Закари Скотт Луис Хейуорд Диана Линн Сидни Гринстрит
Оператор	Берт Гленнон
Композитор	Вернер Янссен
Кинокомпания	Игл-Лайон филмс
Длительность	104 мин
Страна	США США
Язык	английский
Год	1948
IMDb	ID 0040751
Выход фильма «Безжалостный» (оригинальное название — Ruthless)

К:Фильмы 1948 года

«Безжалостный» (англ. Ruthless) — нуаровая драма режиссёра Эдгара Г. Ульмера, вышедшая на экраны в 1948 году.

В основу фильма положен роман Дэйтона Стоддарта «Прелюдия к ночи» (1945). Через серию флэшбеков в фильме рассказывается история подъёма к вершинам богатства и власти беспринципного финансиста Хораса Вендига (Закари Скотт). Прикрываясь маской благородного и респектабельного человека, Вендиг использует, а затем убирает со своего пути друга детства Вика Лэмбдина (Луис Хейуорд), руководителя инвестиционной компании Бака Мэнсфилда (Сидни Гринстрит), банкира Брюса МакДональда (Брюс Эванс) и нескольких женщин, среди них Марта Бёрнсайд (Диана Линн), Сьюзен Дуэйн (Марта Викерс) и Криста Мэнсфилд (Люсиль Бремер). Диана Линн играет в картине двойную роль Марты Бёрнсайд и Мэллори Флэгг.

Фильм относится к субкатегории «карьерных нуаров», рассказывающих о подъёме героя (а чаще антигероя) к власти, богатству и славе любыми средствами. К этой же группе фильмов в разной степени относятся такие картины, как «Гражданин Кейн» (1941), «Диллинджер» (1945), «Вся королевская рать» (1949), «Чемпион» (1949), «Злые и красивые» (1952) и «Босс» (1956).

Сюжет

Мультимиллионер Хорас Вудрафф Вендиг (Закари Скотт) в своём шикарном дворце на Лонг-Айленде устраивает большой приём с участием представителей Госдепартамента США и представителей Организации Объединённых Наций. На приём он приглашает своего друга детства и бывшего делового партнёра, Вика Лэмбдина (Луис Хейуорд), который приходит со своей подругой, пианисткой Мэллори Флэгг (Диана Линн). Во время мероприятия Хорас объявляет, что основывает фонд мира, в который передаёт свой дворец вместе с огромным участком земли, а также двадцать пять миллионов долларов на благотворительные цели. На Мэллори такое благородство производит сильное впечатление, однако некоторые гости в частных разговорах выражают сомнение в искренности намерений Вендига.

После завершения официальной части Хорас приглашает в свой кабинет Вика и Мэллори. Пока Мэллори находится на балконе, появляется Хорас, обращаясь к Вику со следующими словами: «Когда человек амбициозен и мечтает о множестве вещей, как я, то на его пути к успеху многие люди страдают. Но он не знает этого. Он слишком занят, он борется, и он достигает вершины. И какова бы не была вершина для него, у него появляется возможность остановиться, и он начинает думать. Вот когда боль о людях возвращается к нему, и тогда он начинает немного бояться». В этот момент в комнату заходит Мэллори. Хорас шокирован её поразительным внешним сходством с Мартой Бёрнсайд, женщиной которую он когда-то любил. Он вспоминает события своего детства:

… Когда-то Хорас, Вик и Марта были близкими друзьями, и жили в Бостоне. Однажды, когда они втроём катались на каноэ, Вик и Хорас поспорили, кто должен грести веслом, в результате чего каноэ перевернулось, и дети оказались в воде. Хорас, который был хорошим пловцом, подхватил тонущую Марту и помог ей добраться до берега.

Одинокая и раздражённая мать Хораса вынуждена зарабатывать на жизнь частными уроками игры на пианино. Она сурово отчитает вернувшегося домой сына за то, что тот пришёл в мокрой одежде, даже не выяснив причин того, что с ним произошло. Тем временем в гости к Вендигам приходит мать Марты, миссис Бёрнсайд (Эдит Барретт), чтобы поблагодарить Хораса за то, что он спас её дочь. В знак благодарности миссис Бёрнсайд приглашает Вендигов к себе на обед, однако мать Хораса довольно грубо отказывается от приглашения, отвечая, что этим приглашением миссис Бёрнсайд демонстрирует своё социальное и имущественное превосходство.

Тем же вечером Хорас вместе с Виком отправляются к отцу Хораса, Питу Вендигу (Рэймонд Бёрр), который содержит бедный рыбный ресторан. Пит видел сына последний раз два года назад, однако очень рад встрече. Отец поучает сына, что шанс выпадает только раз в жизни, и надо крепко за него хвататься. Из только что выигранных 60 долларов, он отдаёт половину Хорасу, чтобы тот купил себе хорошую одежду и обувь. Однако официантка Пита отбирает эти деньги, говоря, что Пит задолжал ей за четыре недели как раз 60 долларов. Вернувшись домой, Хорас видит, что у его матери есть мужчина, намеренный сделать ей предложение, и Хорас совсем не вписывается в их будущие планы. Глубоко подавленный отношениями со своими родителями и своим жалким положением, Хорас приходит к добрым и обеспеченным Бёрнсайдам, говоря, что решил бежать, так как у него нет дома. В благодарность за спасение жизни Марты миссис Бёрнсайд выделяет Хорасу комнату в каретном сарае, и фактически он начинает жить в их семье как приёмный сын. Мистер Бёрнсайд (Деннис Хоуи) обещает устроить Хораса в хорошую школу, а затем и на приличную работу.

Несколько лет спустя Бёрнсайды празднуют дома 18-летие Марты. Ради этого Вик, который влюблён в Марту и считается её женихом, специально приезжает из Дартмутского колледжа. Однако Вик замечает, что за время разлуки Марта потеряла к нему интерес. По просьбе Вика Хорас встречается с Мартой, чтобы поговорить о её отношениях к Виком. Неожиданно она заявляет, что не выйдет замуж за Вика, потому что давно любит Хораса. В свою очередь Хорас отвечает, что тоже уже много лет любит её. Они целуются, а затем объясняются с Виком. Вик воспринимает эту ситуацию с благородством и уезжает, на прощание предупреждая Хораса, чтобы тот не позволял бы себе ничего, что могло бы ранить Марту.

После того, как Марта сообщает родителям о помолвке с Хорасом, мистер Бёрнсайд приглашает Хораса к себе в кабинет для беседы, во время которой выражает желание помочь своему будущему зятю. Хорас говорит, что отработав два года в страховой компании, видит, что не имеет особенных перспектив. И для того, чтобы обеспечить Марте достойную жизнь, ему надо получить университетское образование, и просит оплатить его учёбу в самом дорогом и престижном Гарвардском университете. Несмотря на то, что для бюджета Бёрнсайда это довольно накладно, ради счастья Марты он идёт на эти расходы, рассматривая их как инвестицию в будущее. Хорас говорит, что чрезвычайно благодарен за эту бесценную помощь.

В Гарварде на соревнованиях по плаванию Сьюзен Дуэйн (Марта Викерс) из богатой и родовитой семьи, увидев Хораса в бассейне, просит своего брата Брэдфорда (Джон Гуд) познакомить её с ним. После соревнований Марта, которая специально приехала к Хорасу вместе с родителями, хочет сходить с ним в ресторан. Однако Хорас отказывается, ссылаясь на необходимость заниматься. На самом деле он направляется на вечеринку к Дуэйнам. Хорас производит хорошее впечатление на миссис Дуэйн, после чего она предлагает ему и Брэдфорду пройти в кабинет, где собрались авторитетные бизнесмены и банкиры. Вступив во взрослый разговор, Хорас демонстрирует прекрасное понимание биржевой ситуации, вызывая к себе интерес со стороны дяди Брэдфорда, влиятельного инвестиционного банкира Джея Нортона Симса (Фредерик Уорлок).

Во время очередной встречи в своём офисе Симс назначает Хораса на должность ассистента менеджера в своём подразделении промышленных ценных бумаг в Нью-Йорке. Хораса ожидает в машине Сьюзен, которой он говорит, что по её совету решил бросить Гарвард и переехать в Нью-Йорк, так как Симс предложил ему чрезвычайно высокую должность для его возраста. В ресторане Хорас и Сьюзен отмечают новое назначение и тайную помолвку.

Перед отъездом в Нью-Йорк Хорас решает заехать и поблагодарить Бёрнсайдов за всё, что они для него сделали. Хотя при встрече Марта хочет сказать ему что-то важное, Хорас может думать и говорить только о своей новой работе. Затем он категорически заявляет, что переезжает в Нью-Йорк, и что она с ним не поедет. У него никого не будет, он говорит, что «пойдёт дальше, и быстро, и один». Он видит свой путь, и куда он ведёт. Это одна из жертв, которые он должен принести, и первой жертвой он считает самого себя. Хорас говорит, что любит Марту, но отворачивается от неё, так как у него нет выбора. Марта отвечает, что давно знала о таком его характере, и надеялась его изменить, если бы стала его женой. Но, видимо, оказалась не достаточно сильной. Тем не менее, она любит и всегда будет любить его…

…Воспоминания Хораса прерываются. Он приглашает Мэллори на танец. Затем вместе с Виком они подходят к барной стойке, где видят, как банкир Бак Мэнсфилд (Сидни Гринстрит) встречает свою бывшую жену Кристу (Люсиль Бремер). Бак начинает говорить о воспоминаниях и их прошлых отношениях, обхватывая Кристу за шею. В страхе она кричит и вскакивает с места, но Хорас побегает к ней на помощь. Криста выходит на балкон, но Хорас просит не удалять мистера Мэнсфилда с приёма, говоря, что тот является его гостем. Мэнсфилд начинает угрожающе разговаривать с Хорасом, намекая, что приглашение и попытка примирения является очередной уловкой Хораса. Выходя с Мэллори на балкон, Хорас говорит, что человек не может пойти далеко, не оставив за собой неприятных следов. На вопрос Мэллори, Вик говорит, что Мэнсфилд был когда-то императором, а теперь просто старик, который потерял свои деньги и свою жену,после ухода которой он по существу мёртв. Хорас говорит, что никогда не отворачивался от Вика, но Вик в своё время отвернулся от него…

…Хорас вспоминает, как Вик, проработав несколько лет в Южной Америке в качестве инженера, заработал немало денег. Приехав в Нью-Йорк, он приходит в офис к Хорасу, рассказывая ему, о приятной живой атмосфере и возможностях для развития собственного дела в Южной Америке, в отличие от скучного Нью-Йорка с его акциями и облигациями. Однако Хорас не считает, что заработанные Виком 300 тысяч долларов, это достаточно. Вик говорит Хорасу, что он хочет слишком много, на что Хорас отвечает: «Слишком много не бывает». Вик замечает на столе у Хораса портрет Сьюзен, после чего рассказывает, что заезжал в Бостон, где многое изменилось: Марта пропала, миссис Бёрнстайн переехала, а мистер Бёрнстайн умер. Хорас говорит, что любил Марту, но должен был порвать с семьёй.

Хорас является президентом собственной успешной инвестиционной компании. Он рассказывает Вику, что с помощью денег влиятельного инвестиционного банкира Брюса МакДональда (Брюс Эванс) собирается захватить энергетическую империю Мэнсфилда, однако в момент их разговора звонит МакДональд, отказывая Хорасу в деньгах. Тогда Хорас начинает обрабатывать Вика. Сообщив, что Мэнсфилд монополист и недостойно ведёт бизнес, Хорас убеждает Вика вложить деньги в захват контроля над империей Мэнсфилда. Увлечённый словами Хораса о том, таким образом они облегчат жизнь простых людей, Вик соглашается вложить все свои деньги в этот проект. Они заключают соглашение о партнёрстве. Затем через семью Сьюзен Хорас договаривается о личной встрече с МакДональдом. Миссис Дуэйн, Сьюзен, Хорас и МакДональд встречаются на рыбалке на частной яхте. Хорас вновь убеждает МакДональда в серьёзности своего проекта, говоря что лично готов вложить в него 300 тысяч долларов. Хорас обещает значительную прибыль после приобретения акций компании Мэнсфилда, которая по сути является региональным монополистом в области энергообеспечения, и МакДональд соглашается поддержать проект Хораса.

Хорас приходит на обед в дом Мэнсфилда, на котором присутствует также его молодая жена Криста. Предварительно выкупив значительный пакет акций компаний Мэнсфилда, Хорас заявляет ему о своих претензиях на участие в их руководстве, однако Мэнсфилд отвергает это предложение, предлагая взамен обратный выкуп акций. Против запрашиваемых Хорасом 1.5 миллиона долларов, Мэнсфилд готов предложить только 300 тысяч. А после телефонного звонка, Мэнсфилд уничтожает предложенный чек и на эту сумму, говоря что одна из финансовых групп только что произвела значительные инвестиции в его бизнес, и его более не интересует участие в деле Хораса. Хорас понимает, что первый бой Мэнсфилд у него выиграл. На будущее Мэнсфилд советует Хорасу при в больших играх пользоваться не пистолетом, а тяжёлой артиллерией и засадой.

Хорас добивается у МакДональда дополнительного финансирования, говоря, что подготовил несколько хитрых идей против Мэнсфилда. Первым делом он использует желание живущей в провинции Кристы наслаждаться шикарной нью-йоркской жизнью, и начинает водить её в дорогие рестораны города. Вскоре Криста влюбляется в молодого и красивого Хораса. Во время одного из посещений ресторанов их случайно встречает Сьюзен. Говоря, что ей всё ясно, Сьюзен даёт Хорасу пощёчину и бросает на стол обручальное кольцо, говоря Кристе, что когда-нибудь и она будет расплачиваться таким же образом.

Дома Криста демонстрирует свою отстраненность по отношению к мужу. Мэнсфилд воспринимает это очень тяжело, так как по-настоящему любит Кристу и всю жизнь стремился к богатству и успеху только ради того, чтобы сделать её счастливой, «построив для неё клетку из золота и драгоценностей». Криста заявляет Мэнсфилду, что уходит от него к Хорасу. Мэнсфилд догадывается, что она предала его, выдав Хорасу ключевую информацию о продаже земельных участков.

…Пять лет спустя, вернувшийся из очередной командировки Вик встречает Кристу в лифте по дороге в офис Хораса. Она проходит в кабинет Хораса, а Вик на минуту задерживается, с удивлением увидев в приёмной МакДональда. Оказывается, МакДональд ожидает приёма уже четыре дня по поводу 5-миллионного займа, чтобы спасти свой банк, который находится на грани разорения из-за махинаций Хораса с акциями. Тем временем в своём кабинете Хорас предлагает Кристе немедленно расстаться. Криста отвечает, что разочарована браком с Хорасом, так как в итоге получила от него ещё меньше, чем от Мэнсфилда. Когда в кабинете появляется Вик, Криста уходит. Вик уговаривает Хораса помочь МакДональду, который столько сделал для его успеха, в том числе, неоднократно выручал его деньгами. Однако Хорас отказывается, говоря, что он для него МакДональд — всего лишь обычный бизнесмен, который претендует на огромный заём. Хорас утверждает, что его главная задача — это увеличение богатства компании, защита своих интересов и интересов Вика как его партнёра. И благодаря его деятельности Вик стал достаточно богат, чтобы быть совестливым, однако самому Хорасу этих денег не достаточно. В этот момент в приёмной МакДональд кончает жизнь самоубийством. Вернувшись в кабинет, Вик обвиняет Хораса в том, что тот использует людей, которые ему помогают, а затем отбрасывает их. Несмотря на слова Хораса о том, что Вик - его единственный друг, тот говорит, что ненавидит подход Хораса к ведению дел и выходит из совместной компании…

… Воспоминание заканчивается. На приёме Вик говорит Хорасу, что расстался с ним не только из-за дела МакДональда, а из-за него, после чего уходит танцевать с Мэллори. Остановив Хораса у бара, Мэнсфилд говорит, что недооценил его, и что Хорас стал его первой тактической ошибкой, ставшей роковой.

Когда гости начинают разъезжаться, и Вик уходит в гардероб за верхней одеждой, Хорас находит Мэллори на балконе и просит её остаться. Он говорит, что как только увидел её, то сразу полюбил. Он говорит: «Я ждал тебя всю жизнь, с самого детства, и всегда видел тебя в своих мечтах. И нас ожидает жизнь, превосходящая любые мечты». В этот момент подходит Вик, и между мужчинами происходит словесная перепалка из-за Мэллори, которая говорит, что останется с Виком. Однако после ухода Вика направляется на пристань, чтобы ещё раз увидеть Хораса, который собирается вскоре отплыть на своей яхте. Вик не хочет, чтобы она шла, утверждая, что «Хорас портит всё, к чему прикасается, он забирает у всего жизнь и оставляет разлагаться, он так устроен». Однако Мэллори настаивает на встрече именно для того, чтобы Вик преодолел свой страх перед Хорасом.

На пристани появляется Хорас, и, решительно взяв под руку Мэллори, направляется с ней к яхте. Вик говорит, чтобы Хорас не строил планов, так как Мэллори пришла только проститься. Вик обвиняет Хораса в том, что он не любит людей и растаптывает их. Далее он говорит, что в своём болезненном сознании Хорас считает себя не просто человеком, а чем-то намного большим. Вик заканчивает свой монолог словами, что Хорас так и не изменился, такие как он, не меняются. Их сущность заключается в том, чтобы брать, когда они что-то хотят. И они это берут, а хотят они всё. Хорас отвечает, что только так и можно жить в джунглях. На пристани появляется Мэнсфилд со словами, что мы действительно живём в джунглях, и что такие как он и Хорас разрушают даже джунгли, потому что убивают ради прибыли.

Мэнсфилд берёт Хораса за горло, пытаясь задушить. Вик пытается их разнять, но падает на расположенную ниже платформу, теряя сознание. Мэнсфилд и Хорас продолжают ожесточённо бороться, падают с пристани, и в борьбе вместе бесследно исчезают под водой. Мэллори помогает Вику прийти в себя, а затем на пристани говорит ему: «Он не был человеком, он был образом жизни». Они целуют друг друга.

В ролях

• Закари Скотт — Хорас Вендиг
• Луис Хейуорд — Вик Лэмдин
• Диана Линн — Марта / Мэллори
• Сидни Гринстрит — Бак Мэнсфилд
• Марта Викерс — Сьюзен Дуэйн
• Рэймонд Бёрр — Питер Вендиг
• Люсиль Бремер — Криста Мэнсфилд
• Брюс Эванс - Брюс МакДональда

Создатели фильма и исполнители главных ролей

Эдгар Г. Ульмер более всего известен как режиссёр необычного фильма ужасов «Чёрный кот» (1934) и фильма нуар «Объезд» (1945). Он также поставил такие нуары, как «Синяя борода» (1944), «Странная иллюзия» (1945) и «Странная женщина» (1946).

Закари Скотт сыграл главные и значимые роли как минимум в 11 фильмах нуар, среди них «Маска Димитриоса» (1944), «Милдред Пирс» (1945), «Сигнал об опасности» (1945), «Неверная» (1947), «Тень на стене» (1950) и «Рождённая быть плохой» (1950). Луис Хейуорд сыграл главные роли в таких криминальных и нуаровых фильмах, как «Дамы в отставке» (1941), «И не осталось никого» (1945), «Странная женщина» (1946), «Повторное выступление» (1947) и «Дом у реки» (1950). Сидни Гринстрит также является ветераном жанра нуар, сыграв в таких значимых картинах, как «Мальтийский сокол» (1941, номинация на Оскар лучшему актёру второго плана), «Касабланка» (1942), «Маска Димитриоса» (1944), «Конфликт» (1945), «Вердикт» (1946) и «Три незнакомца» (1946).

Оценка критики

Общая оценка фильма

Фильм получил смешанные отзывы критики. Так, вскоре после выхода фильма на экраны журнал «Variety» отметил, что «несмотря на секстет именитых актёров, „Безжалостный“ пал жертвой клишированной и старомодной режиссуры и скучного диалога, который не сможет вытянуть ни один актёр». «Variety» считает, что «картина сводится к психологическому исследованию личности Скотта,… сценарий запутан и сбивчив, а исход фильма становится ясным задолго до его окончания».

Позднее фильм в основном оценивался более позитивно. Так, журнал «TimeOut» написал, что этот фильм «часто называли „Гражданином Кейном“ Ульмера» и он «наряду с „Чёрным котом“, „Синей бородой“ и „Объездом“, является одним из самых высококачественных фильмов короля малых киностудий» (как часто называли Ульмера). Хэл Эриксон подчеркнул, что это был «один из немногих крупнобюджетных фильмов, поставленных „культовым“ режиссёром Эдгаром Г. Ульмером». Гленн Эриксон указал, что «эта картина Ульмера показывает, как он умеет справляться с качественным набором кинематографических компонентов, и что делает он это действительно очень хорошо». По его словам, «как и „Гражданин Кейн“, фильм развивается почти как детектив, принимая форму интересной драмы с сильными характерами».

Характеристика фильма

Характеризуя фильм, журнал «TimeOut» написал: «Работая со значительно лучшим актёрским составом и немного более крупным бюджетом, чем обычно, Ульмер вслед за Уэллсом выбирает для изучения подъёма к власти Хораса Вудрафа Вендига (превосходно подобранный на роль Скотт). Повествование ведётся с помощью флэшбеков, которые акцентируют внимание на разрушительном использовании им других людей, но не объясняют мотивы его поступков (хотя, как и в „Кейне“, можно предположить, что подсознательной движущей силой является потеря любви)». Журнал отмечает, что «как и многие другие несимпатичные главные герои Ульмера, Вендиг предстаёт марионеткой в руках судьбы, эта основная мысль, подкрепляется строгой чёткостью сурового, даже нуарового визуального ряда». Для журнала так и остаётся неясным, «является ли фильм критикой, ниспровергающей американскую мечту, или он просто следует в русле популистского взгляда, что богатство не отделимо от одиночества и беспокойства». При этом «нет никаких сомнений в силе бульварной поэзии Ульмера, особенно, в финальной сцене, когда Вендиг тонет, задушенный мстительным, разорённым южным магнатом Гринстрита».

Гленн Эриксон отмечает, что «это, вероятно, единственная картина Ульмера, которая по своим производственным параметрам может конкурировать с его классическим фильмом „Чёрный кот“, поставленным на студии „Юнивёрсал“», добавив, что «фильм обладает целым рядом очень интересных качеств». По мнению Эриксона, «это не вполне фильм нуар, хотя в политическом плане он даже мрачнее, чем большинство нуаров». Следует отметить, что "имя основного автора сценария Элвы Бесси было исключено из титров, предположительно, из-за того, что тот проигнорировал вызов на слушания в Комиссию Конгресса по расследованию антиамериканской деятельности, «в результате чего оказался в Голливудской десятке». Эриксон считает, что «„Безжалостный“ смотрится как антикапиталистический „Гражданин Кейн“. Основная идея фильма заключается в том, что порочное соперничество из-за денег превратило современное общество в нечто бездуховное и жестокое». Развивая эту мысль, Эриксон пишет: «Вендиг оставляет за собой дорожку из разрушенных людских судеб. Фильм пытается убедить нас, что „система“ поощряет такое поведение, и что Вендиги поощряются, потому что правы те, которые делает деньги. Все остальные это просто недостойные лузеры. В истории с самого начала подчёркивается, что Вендиг обманывает каждого, кто ему доверяет. Он „благодарит“ за щедрость старика Бёрнсайда откровенным предательством, разбивает сердца и разрушает жизни… Принцип, которым он руководствуется в своих действиях, — это простая откровенная эгоистичная алчность, опять же (по мнению сценариста), поощряемая „системой“. Вендиг всего лишь избирает самый прямой путь к обогащению… Этот фильм говорит нам, что для того, чтобы сделать много денег, надо давить людей налево и направо».

Характеристика работы режиссёров и актёров

Мнения о работе Ульмера разделились. Если «Variety» считает, что "актёрская игра страдает от режиссуры Эдгара Г. Ульмера, то Гленн Эриксон, наоборот утверждает: «Эдгар Ульмер доказывает, что он может работать с высококачественным актёрским составом не хуже, чем любой другой режиссёр».

Хэл Эрикссон отмечает, что «„Безжалостный“, как и многие фильмы „Игл-Лайон“ того времени, был перенасыщен взятыми в аренду контрактными актёрами „Уорнер бразерс“», особенно выделив "элегантно красивого Закари Скотта, который оказывается на верном месте в мелодраме «Безжалостный». Благодаря своему актёрскому мастерству Закари Скотт «делает низкого, достойного презрения персонажа каким-то образом вызывающим симпатию, и в конце концов, довольно трагичным».

Гленн Эриксон также обращает внимание на «отличную игру актёрского состава, в котором нет особенно крупных звёзд, а некоторые из актёров незадолго до того потеряли студийные контракты. А главный актёр фильма преподносит самый большой сюрприз: Закари Скотт даёт игру своей карьеры». Далее критик пишет: «Вендиг Закари Скотта — это типичный социопат, вынужденный следовать своей судьбе. Это роль необычайной глубины — Скотт демонстрирует сосредоточенность и целеустремлённость и лишь в краткие промежутки обнажает болезненную страсть к своей единственной цели». Гленн Эриксон отмечает, что «Диана Линн блистает в фильме, с лёгкостью справляясь со своей двойной ролью. Она придаёт уходу Марты от Вендига чувство благородного великодушия, даже хотя она и понимает, что он разрушил её жизнь. Луис Хейуорд убедительно показывает, что Вик мог верить в Вендига и при этом не быть дураком». «Variety» считает, что «Хейуорд даёт достойную трактовку партнёра Скотта, который в конце концов порывает с ним, Диана Линн в двойной роли, тосклива и обаятельна в качестве заложницы в руках Скотта, а Сидни Гринстрит в роли инвестиционного магната, которого свергает Скотт, тяготеет к переигрыванию».

Ссылки

• [www.imdb.com/title/tt0040751/ Безжалостный] на сайте IMDB
• [www.allmovie.com/movie/v108571 Безжалостный] на сайте Allmovie
• [www.tcm.com/tcmdb/title/88817/Ruthless/ Безжалостный] на сайте Turner Classic Movies
• [www.afi.com/members/catalog/DetailView.aspx?s=&Movie=25706 Безжалостный] на сайте Американского киноинститута
• [www.youtube.com/watch?v=14sr38hkpSA&list=PLAFF6590E356C570B Безжалостный] фильм на сайте YouTube

Отрывок, характеризующий Безжалостный (фильм, 1948)

– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.