Злые и красивые
Поделись знанием:
К:Фильмы 1952 года
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
| Злые и красивые | |
| The Bad and the Beautiful | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария |
Чарльз Шни |
| В главных ролях | |
| Оператор |
Роберт Сёртис |
| Композитор |
Дэвид Рэксин |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
118 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Злые и красивые» («Плохой и прекрасная»; англ. The Bad and the Beautiful) — фильм Винсента Миннелли о деятелях киноиндустрии. Сценарий написан на основе рассказа Чарльза Брэдшоу «Дань плохому парню» (англ. A Tribute to a Badman). Премьера состоялась 25 декабря 1952 года.
Главные роли исполняют Кирк Дуглас и Лана Тёрнер. Пять «Оскаров», в том числе за лучшую женскую роль второго плана (супруга писателя Бартлоу в исполнении Глории Грэм).
Сюжет
История взлёта и падения жёсткого, амбициозного голливудского продюсера Джонатана Шилдса с точки зрения различных очевидцев, среди которых именитый писатель Джеймс Ли Бартлоу, кинозвезда Джорджия Лоррисон и режиссёр Фред Эмиэл.
В ролях
- Кирк Дуглас — Джонатан Шилдс
- Лана Тёрнер — Джорджия Лоррисон
- Уолтер Пиджон — Гарри Пеббел
- Дик Пауэлл — Джеймс Ли Бартлоу
- Барри Салливан — Фред Эмиэл
- Глория Грэм — Розмари Бартлоу
- Гилберт Роланд — Виктор «Гаучо» Рибера
- Лео Г. Кэрролл — Генри Уитфилд
- Ванесса Браун — Кэй Эмиэл
- Пол Стюарт — Сид Мёрфи
- Сэмми Уайт — Гас
- Элейн Стюарт — Лайла
- Луи Кэлхерн — отец Джорджии Лоррисон (озвучивание, в титрах не указан)
Награды и номинации
Награды
«Оскар»:
- 1953 — Лучшая женская роль второго плана (Глория Грэм)
- 1953 — Лучший адаптированный сценарий (Чарльз Шни)
- 1953 — Лучшая работа художника-постановщика/декоратора (Седрик Гиббонс, Эдвард Карфагно, Эдвин Уиллис, Киог Глизон)
- 1953 — Лучшая операторская работа (Роберт Сёртис)
- 1953 — Лучший дизайн костюмов (Хелен Роуз)
Номинации
«Оскар»:
- 1953 — Лучшая мужская роль второго плана — Кинофильм (Гилберт Роланд)
- 1953 — Лучшая женская роль второго плана — Кинофильм (Глория Грэм)
Напишите отзыв о статье "Злые и красивые"
Ссылки
- «Злые и красивые» (англ.) на сайте Internet Movie Database
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Злые и красивые
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
