Беркович-Эрко, Мойше
| Мойше Беркович-Эрко |
Мойше Беркович-Эрко (рум. Moïse Bercovici-Erco; 1 июля 1904, Яссы — 5 апреля 1944, Освенцим) — румынский и французский художник и график еврейского происхождения.
Содержание
Жизнь и творчество
Талант Мойше Берковича в области живописи был открыт профессором ясской Школы изящных искусств Октавом Банчилой. Беркович обучался в этой школе совместно с Николае Тоницей и Корнелиу Бабой.
В 1931 году Беркович-Эрко для продолжения своего образования уезжает в Париж. Здесь он создаёт художественную мастерскую по адресу улица Деламбр (Rue Delambre 69). Беркович выставляет свои произведения в салоне Независимых, в Осеннем салоне, в салоне Тюильри — вместе с такими мастерами, как Жак Липшиц, Алексеем Явленским, Василием Кандинским и Марком Шагалом.
Картины М.Берковича-Эрко пользовались успехом и имели широкий спрос. Рисовал он преимущественно виды Парижа, а также портреты; мастер имел также учеников. Художник со своей супругой, Марией Палушкевич, жил на Монмартре, рядом с Г. Аполлинером, Р. Делоне и Ф. Леже. У него на квартире часто собирались коллеги-живописцы. Большинство произведений М.Берковича-Эрко сохраняется в семейном владении.
24 сентября 1942 года художник как еврей был в Париже арестован гестапо и отправлен в транзитный лагерь в Дранси. 28 сентября последовала его депортация в концлагерь Блеххаммер в Освенциме. 5 апреля 1944 года во время марша колонны заключённых, направленных в концлагерь Гросс-Розен раздетыми по снегу и замёрзшей грязи, обессиленного и не смогшего дальше идти Берковича немецкие охранники расстреляли на обочине дороги[1].
Напишите отзыв о статье "Беркович-Эрко, Мойше"
Примечания
- ↑ Beglaubigte „Eidesstattliche Versicherung“ vom 15. April 1955 seines Mitgefangenen Henry Rot Rubin, geboren am 24. Juli 1902, seiner Zeit wohnhaft in Recklinghausen, Milchpfad 19.
Литература
- Bercovici-Erco, Moïse. В: Allgemeines Künstlerlexikon. Band 9. Saur, München 1994, S. 254.
- Adrian M. Darmont: Autour de l’art juif: encyclopédie des peintres, photographes et sculpteurs. Carnot, 2003, S. 41.
Источники
- [www.artnet.de/artist/424620353/moise-bercovici-erco.html Moise Bercovici-Erco auf artnet.de] Один из натюрмортов М. Берковича-Эрко
|
Это заготовка статьи о художнике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Беркович-Эрко, Мойше
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
