Битва за Маджуба-Хилл
| Битва за Маджуба-Хилл | |||
| Основной конфликт: Первая англо-бурская война | |||
 Иллюстрация Р.Вудвиля для The Illustrated London News | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
близ Волксруста (Республика Трансвааль) | ||
| Итог |
Решительная победа буров | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва за гору Маджуба (близ Волксруста, ЮАР) 27 февраля 1881 стала главной и решающей битвой первой англо-бурской войны. Буры одержали громкую победу в битве, которая рассматривается как одно из наиболее унизительных поражений британцев в истории[1]. Войско под командованием генерала-майора сэра Джорджа Помроя Коли в ночь с 26 на 27 февраля 1881 заняло вершину горы. Причина, побудившая сэра Коли принять это решение остаётся неизвестной. Буры полагали, что сэр Коли может попытаться обойти с фланга их позицию у Лаингс-нек. Они не считали, что эта высота годится для военных целей. Возможно, что сэр Коли пытался показать британскую мощь и навести страх на лагерь буров[2].
Британский отряд, занимавший высоту состоял из 171 солдат 58-го полка, 141 солдат 92-го шотландского полка и подразделение из военно-морской бригады с корабля «Дидо». Большая часть войск (кроме гордонских горцев) не имела боевого опыта. Полки не участвовали в боях с Крымской войны. Генерал Коли не отдал приказ поднять артиллерию на высоту и, вопреки советам своих офицеров, не приказал людям окопаться. Он ожидал, что буры отступят, когда увидят, что их позиция у Лаингс-нек незащитима. Буры, напротив быстро сформировали группу из штурмовых отрядов, возглавляемых Николасом Смитом отобрав добровольцев из нескольких коммандо. Группа для атаки высоты насчитывала 450 или более человек.
На рассвете (4.30) отряд 92-го шотландского полка занимал обширный периметр высоты. Небольшая часть отряда удерживала бугор (высоту Гордона) на правой части возвышенности. Завидев буров шотландцы подняли крик и стали потрясать кулаками. Среди буров началась паника, поскольку они опасались артиллерийского обстрела[3]. Три штурмовых отряда буров по 100—200 человек в каждом начали медленное восхождение на гору. Эти отряды возглавляли полевой корнет Стефанус Роос, командант Д.Дж. К. Малан и командант Йоахим Феррейра. Более опытные стрелки буры не давали британцам поднять головы, пока их отварищи перебегали через открытые места, готовясь атаковать бугор Гордона. В 12.45 люди Феррейры открыли ужасающий огонь по бугру и захватили его. Коли был в палатке, когда ему сообщили о наступлении буров, но ничего не делал, пока несколько офицеров сообщили его о серьёзности атаки[2].
В течение следующего часа буры обстреливали британские линии на длинной дистанции, не вступая с рукопашный бой, выбивали британских офицеров одним за другим. Буры умело скрывались в кустарнике и высокой траве, покрывавшей высоту, в то время как британцы были этому не обучены. Порядок в британских рядах стал падать, солдаты в панике начали оставлять свои посты, так как они не видели неприятеля и почти не получали приказов от офицеров. Увидев, что всё больше буров окружает высоту, британская линия развалилась, многие очертя голову бросились с высоты. Дольше всего держались гордонцы, после того как они были сломлены битва завершилась. Атака буров окончательно разрушила строй британцев.
Находясь посреди хаоса и видя растущие потери Коли пытался организовать упорядоченное отступление но был убит выстрелом бурского стрелка. Оставшиеся британцы бежали, спускаясь со склонов высоты, многие были подстрелены бурами, которые став в строй на высоте стреляли по отступающим. Арьергард из 15-го гусарского полка и 60-го стрелкового полка, подошедший с базы на Маунт-проспект, попытался прикрыть отступавших, но почти безуспешно. 285 британцев погибли, были ранены или попали в плен. Среди погибших был капитан Корнуоллис Мод сын политика К. Мода, 1-го графа де Монталта[2].
Многие бегущие англичане стали жертвами метких стрелков буров. Несколько раненых солдат, окружённых бурами, впоследствии рассказывали, что большинство буров были юными фермерами с винтовками. Это открытие нанесло сильный удар по британскому престижу и позиции Британии на переговорах. Профессионально подготовленные солдаты были разбиты юношами-фермерами, которых вели в бой несколько старых солдат[2].
Битва привела к подписанию мирного договора и впоследствии конвенции в Претории между Британией и восстановленной Южноафриканской республикой, закончившей первую англо-бурскую войну.
Это поражение вместе с поражениями под Схёйнсхогте и Лаингс-нек заставило британцев поверить в силу буров. В ходе второй англо-бурской войны британцы шли в бой с кличем «Помни Маджубу!».
Буры применяли передовую для того времени тактику «обстрела и обхвата». Эту тактику реализовал командант Смит в ходе последнего штурма высоты.
Генерал Жубер, после битвы отметил, что британские винтовки били на 400—600 ярдов, в то время как перестрелка проходила на расстоянии 50-100 ярдов. Британские офицеры не объяснили своим солдатам, что прицел следует брать ниже, в результате чего пули пролетали над головами буров, располагавших лишь скудным прикрытием.
Некоторые видные британские историки утверждают (хотя не все с этим согласны), что это поражение отмечает начало упадка британской империи. Со времён американской революции Великобритания не подписывала договора на невыгодных условиях и никогда не проигрывала завершающих сражений войны. Во всех военных конфликтах, даже если Британия сначала терпела поражения, потом она одерживала решающую победу. Буры доказали, что британцы, которых опасался весь мир вовсе не такие неуязвимые[2].
Напишите отзыв о статье "Битва за Маджуба-Хилл"
Примечания
- ↑ «It can hardly be denied that the Dutch raid on the Medway vies with the Battle of Majuba in 1881 and the Fall of Singapore in 1942 for the unenviable distinctor of being the most humiliating defeat suffered by British arms.» — Charles Ralph Boxer: The Anglo-Dutch Wars of the 17th Century, Her Majesty’s Stationery Office, London (1974), p.39
- ↑ 1 2 3 4 5 Farwell Byron. Queen Victoria's Little Wars. — Pen & Sword Books, 2009. — ISBN 9781848840157.
- ↑ Martin Meredith, Diamonds Gold and War, (New York: Public Affairs, 2007):162
Литература
- Martin Meredith, Diamonds Gold and War, (New York: Public Affairs, 2007):162
- Jan Morris, Heaven’s Command, Faber and Faber, London, 1998, pp 442—445.
- Castle Ian. Majuba 1881: The Hill of Destiny. — Osprey Publishing, 1996. — Vol. #45. — ISBN 1-85532-503-9.
Ссылки
- [samilitaryhistory.org/vol052gr.html The South African Military History Society Journal vol 5 no 2]. Details the battle.
Отрывок, характеризующий Битва за Маджуба-Хилл
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
