Борщёв, Семён Николаевич

Борщёв Семён Николаевич
Дата рождения	15 февраля 1905(1905-02-15)
Место рождения	хутор Александро-Кундрюченский, Российская империя (ныне хутор Пролетарка, Красносулинский район Ростовской области)
Дата смерти	28 октября 1975(1975-10-28) (70 лет)
Место смерти	Ленинград, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя СССР СССР
Звание	Генерал-лейтенант
Сражения/войны	Советско-финская война, Великая Отечественная война
Награды и премии	Других государств:

Семён Николаевич Борщёв (1905—1975) — советский военачальник, генерал-лейтенант (1955); автор книги «От Невы до Эльбы» (Л., 1970).

Биография

Родился 15 февраля 1905 года в хуторе Александро-Кундрюченском Черкасского округа Области войска Донского Российской империи, ныне хутор Пролетарка Красносулинского района Ростовской области, русский.

В период становления Советской власти на Дону, участвовал в общественной жизни хутора, одним из первых в Пролетарке вступил в комсомол, а вскоре был выбран секретарем комсомольской ячейки. Членом ВКП(б) стал в 1924 году. После окончания Шахтинской совпартшколы работал секретарем партийных организаций в хуторах Гуково и Павловка. Затем два года проработал в доменном цеху Сулинского металлургического завода и позже — полгода заместителем председателя Красносулинского горсовета.

В мае 1931 года по специальному набору ВКП(б) коммунист Семен Борщев был призван в Красную армию и направлен в Киевское артиллерийское училище, после окончания которого был оставлен курсовым командиром, где прослужил четыре года. Затем был направлен на учёбу в Военную академию РККА имени М. В. Фрунзе. В 1939 году, по окончании академии, назначен начальником оперативного отделения штаба 168-й стрелковой дивизии Ленинградского военного округа. Участвовал в советско-финской войне 1939—1940 годов.

С началом Великой Отечественной войны дивизия Борщёва входила в 7-ю, а затем в 23-ю армию Северного фронта. В сентябре 1941 года он, в звании майора, был назначен начальником штаба дивизии. А в мае 1942 года Борщев был назначен командиром 5-й отдельной стрелковой бригады моряков Краснознамённого Балтийского флота, преобразованной в августе того же года в 71-ю отдельную морскую стрелковую бригаду. В ноябре 1942 года он был назначен на должность командира 268-й стрелковой дивизии. В апреле 1943 года полковник С. Н. Борщев был назначен командиром 169-го стрелкового полка 86-й стрелковой дивизии, а с июля 1943 года и до конца войны командовал 46-й стрелковой дивизией.

После войны Семён Николаевич продолжал командовать дивизией. С ноября 1946 по ноябрь 1948 годов находился на учёбе в Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова, по окончании которой командовал 21-й гвардейской воздушно-десантной дивизией, а с сентября 1953 года — 15-м гвардейским воздушно-десантным корпусом. С января 1956 года он исполнял должность 1-го заместителя командующего 3-й армией в Группе советских войск в Германии. В январе 1959 года генерал-лейтенант Борщев назначен заместителем командующего войсками по тылу Ленинградского военного округа, а в августе 1968 года — уволен в запас. В дальнейшем проживал в Ленинграде, вел общественно-политическую работу. Поддерживал тесную связь с земляками, часто бывал в Красном Сулине и родной Пролетарке.

Умер 28 октября 1975 года, похоронен в Ленинграде на Богословском кладбище.

Награды

• Награждён тремя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Суворова 2-й степени, орденом Кутузова 2-й степени, двумя орденами Красной Звезды, а также многими медалями.
• Также имел награды Польской Народной Республики.

Ссылки

• [www.sulinlib.ru/istoricheskie-lichnosti/186-borshchev-semen-nikolaevich Борщев Семен Николаевич]
• [sulinmcb.narod.ru/index/0-83 Борщев Семен Николаевич]

Отрывок, характеризующий Борщёв, Семён Николаевич

– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.