Бриллиантов, Иван Иванович

Бриллиа́нтов, Ива́н Ива́нович — (1870, Цыпино Кирилловского уезда Новгородской губернии, ныне Кирилловский район Вологодской области — 1934(?)) — писатель и богослов.

Сын священника Цыпинского погоста Кирилловского уезда Ивана Михайловича Бриллиантова. Младший брат историка церкви, члена-корреспондента Российской академии наук Александра Ивановича Бриллиантова (1867—1933).

До Октябрьской революции

Учился в Кирилловском духовное училище (1884—1885), затем в Новгородской семинарии (1885—1891) и в Санкт-Петербургской духовной академии (1891—1894), которую окончил со степенью кандидата богословия.

В 1895—1906 годах работал на кафедре общецерковной истории Санкт-Петербургской духовной академии. С 1897 по 1915 год — в Санкт-Петербургском Исидоровском епархиальном женском училище: вначале преподавателем арифметики, а с 1906 года — истории и географии. С сентября 1915 года — преподаватель латинского языка в Александро-Невском Антониевском духовном училище.

В советское время

Вскоре после Октябрьской революции навсегда переехал в Цыпино. В 1919 году избирается членом Сельского совета. С 1920 по 1922 годы — сотрудник отдела по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Кирилловского уездного отдела народного образования. После выхода весной 1922 года Декрета ВЦИК об изъятии церковных ценностей в фонд помощи голодающим Поволжья, вошёл в состав комиссии по изъятию в Ферапонтове в качестве представителя Главмузея. Благодаря его усилиям, вещи Ферапонтова монастыря, представляющие особое музейное значение, не были изъяты. В конце 1922 года уволен из отдела по делам музеев и охраны памятников искусства и старины по сокращению штатов.

19 января 1931 года арестован (в Цыпино). Точная дата и место смерти не известны. Называются и 1931 год, с предположением, что И. И. Бриллиантов был расстрелян в Кириллове и 1934 (например, на сайте «История образования в Новгороде Великом»).

Первое полное описание Ферапонтово

В истории российской культуры Иван Иванович Бриллиантов наиболее известен своей книгой о Ферапонтово, являющейся, по сути, первым полным описанием Ферапонтова монастыря.

Монастырь в Ферапонтово был упразднён «за ветхостью» в 1798 году. К концу XIX века из-за слабости фундаментов все постройки монастыря находились под угрозой обрушения.

Сначала в журнале «Странник», в 1898 году, а затем, в следующем году, отдельной книгой, выходит его работа «Ферапонтов Белозерский, ныне упраздненный монастырь». По существующему обычаю И. И. Бриллиантов разослал свою книгу, в том числе влиятельным лицам.

Эта книга произвела большое впечатление на русский православный мир и возродила интерес к истории Ферапонтова монастыря. Сохранился отклик на книгу игуменьи Иоанно-Предтеченского Леушинского женского монастыря Череповецкого уезда Таисии, энергичной и влиятельной устроительницы женских монастырей:

Милостивый Государь, достопочтеннейший Иван Иванович!...весьма и весьма признательна Вам за присланный мне Вами экземпляр «Описания Ферапонтовой пустыни», этот Ваш многополезный и священный труд. Прочтение его произвело на меня то впечатление, что во мне возгорелось сильное желание возобновить эту старинную св. обитель, превратив её, конечно, в женскую. Не почтите добрейший Иван Иванович, эти слова мои пустыми, как говорится, для прикрасы сказанными думаю, Вы знаете, что я не из таковых, говорю Вам серьёзно, что я даже задумывалась, как бы осуществить эту мысль. Одно только что решительно обезоружило меня, то это сознание, что неудобно же мне самой навязываться на такие дела, если бы был хоть малейший намек со стороны архиепископа, я бы не отказалась... Пишу это Вам только для того, чтобы сообщить, какое впечатление произвела на меня Ваша книга...

Через несколько лет, в 1904 году, благодаря энергичным усилиям игуменьи Таисии, называющей себя «заведующей восстановлением Ферапонтова монастыря», монастырь был возобновлён (как женский). И. И. Бриллиантов первым смог прочитать плохо сохранившуюся надпись на откосе северного входа ферапонтовского собора Рождества Богородицы, указывающую на мастеров (Дионисий с чадами) и даты выполнения росписей (по современному календарю с 6 августа по 8 сентября 1502 года):

В ЛЕТО 7010 МЕСЯЦА АВГУСТА ВЪ 6 НА ПРЕОБРАЖЕНИЕ ГОСПОДА НАШЕГО ИИСУСА ХРИСТА НАЧАТА БЫСТЬ ПОТ… А ЦЕРКОВЬ + А КОНЧАНА НА 2 ЛЕТО МЕСЯЦА СЕНТЯВРЕА ВЪ 8 НА РОЖДЕСТВО ПРЕ-СВЯТЫА ВЛАДЫЧИЦА НАШЫА БОГОРОДИЦА МАРИА. ПРИ БЛАГОВЕРНОМ ВЕЛИКОМ КНЯЗЕ // ИВАНЕ ВАСИЛИЕВИЧЕ ВСЕА РУСИ ПРИ ВЕЛИКОМ КНЯЗЕ ВАСИЛИЕ ИВАНОВИЧЕ ВСЕА РУСИ И ПРИ АРХ … ХОНЕ + А ПИСЦИ ДЕОНИСИЕ ИКОННИК СЪ СВОИМИ ЧАДЫ О ВЛАДЫКО ХРИСТЕ ВСЕ ЦАРЮ ИЗБАВИ И ГОСПОДИ МУК ВЕЧНЫХ.

Труд И. И. Бриллиантова о Ферапонтовом монастыре имел и большое научное, и важное общественное значение. Он привлёк внимание к бедственному положению Ферапонтова монастыря. Во многом благодаря ему начались работы по сохранению архитектурного ансамбля монастыря и его художественных сокровищ.

Несколько лет тому назад книга И. И. Бриллиантова была перевыпущена в виде репринтного издания.

Библиография

• «Ферапонтов Белозерский, ныне упраздненный монастырь» (СПб., 1899).
• «Патриарх Никон в заточении на Белеозере» (СПб., 1899).

Литература

• Бриллиантов, Иван Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• История образования в Новгороде Великом. [museum.novsu.ac.ru/body.php?chap=people&sub=16 Бриллиантов Иван Иванович (1870—1934 гг.)].
• Серебрякова М. С. [kirmuseum.ru/issue/article.php?ID=2155 Памятники архитектуры Ферапонтова монастыря по архивным документам XVII—XX веков]. Альманах «Кириллов». Вып. 1. ISBN 5-87822-071-7.
• Шелкова Е. Н. [kirmuseum.ru/issue/article.php?ID=2441 Игуменья Таисия — организатор восстановительных работ в Ферапонтово]. Альманах «Кириллов». Вып. 6. ВГПУ, из-во «Русь», 2005. — С. 83 — 105. ISBN 5-87822-267-1.

Ссылки

• [www.tsipino.ru Tsipino.ru - о Цыпино]
• [www.ferapontovo.ru/index.php3?id=209 Семья Бриллиантовых на Ильинском погосте, фотографии начала XX века]
• [www.ferapontovo.ru/index.php3?id=232 Ферапонтов Белозерский ныне упраздненный монастырь, место заточения патриарха Никона] И. И. Бриллиантов, 1898 г.

Отрывок, характеризующий Бриллиантов, Иван Иванович

– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.