Бровман, Григорий Абрамович

Григорий Абрамович Бровман
Дата рождения:	1 (14) августа 1907(1907-08-14)
Место рождения:	Калараш, Бессарабская губерния, Российская империя
Дата смерти:	13 августа 1984(1984-08-13) (76 лет)
Место смерти:	Москва, РСФСР, СССР
Гражданство:	Российская империя, СССР
Род деятельности:	литературовед, литературный критик
Годы творчества:	1931 – 1983
Язык произведений:	русский
Награды:

Григорий Абрамович Бровман (1 [14] августа 1907, Калараш, Оргеевский уезд, Бессарабская губерния — 13 августа 1984, Москва) — советский литературовед и литературный критик.

Биография

Родился в местечке Калараш Оргеевского уезда Бессарабской губернии (ныне — районный центр Республики Молдова), в еврейской семье.

Учился в школе, но после окончания семи классов стал работать в библиотеке. С началом Первой мировой войны семья скиталась по Подольской губернии, некоторое время жила в Одессе и Крыжополе. В 1926 году переехал в Москву, где поступил на лит­фак Московского университета, закончив его в 1931 году. Печатался начал ещё студентом: так, в журнале «Революция и культура» (1929, № 21) появилась статья Г. Бровмана и Е. Поповкина, в которой авторы утверждали, что университеты своей замкнутостью соответствовали корпоративности феодального общества, что они полностью оторваны от жизни, являются порождением культуры паразитических классов, выпускают из своих стен никуда не пригодных людей, паразитов, кроме медиков и юристов. Поэтому университет как единое целое должен быть уничтожен, превращён в ряд узкоспециализированных вузов.

Работал в редакции жур­на­ла «На пу­тях к но­вой шко­ле». При поддержке И. Л. Альтмана стал членом оргкомитета по со­зданию Со­ю­за со­вет­ских пи­са­те­лей. Окончил ас­пи­ранту­ру ИФ­ЛИ, в 1940 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Бе­лин­ский и дра­ма». Преподавал в Литературном институте имени А. М. Горького.

В годы Великой Отечественной войны — военный корреспондент на Се­ве­ро-За­пад­ном фронте, работал в ре­дак­ции га­зе­ты «В бой за ро­ди­ну».

В ходе кампании по борьбе с космополитизмом был уволен с поста заведующего кафедрой советской литературы и творчества Литературного института им. А. М. Горького и исключён из рядов Союза писателей СССР (впоследствии восстановлен).

Заведовал отделом критики в журнале «Новый мир». Был старшим референтом Союза писателей СССР.

Занимался творчеством В. В. Вересаева (книга «В. В. Вересаев: жизнь и творчество» вышла в 1959 году), современной советской прозой. Начиная с 1961 года опубликовал несколько работ по творчеству А. И. Солженицына; защищал творчество писателя в полемике с А. Жуховицким. Высоко оценил ранние литературные опыты Ю. В. Трифонова; поддержал исключение В. Н. Войновича из Союза писателей СССР. Награждён орденом Трудового Красного Знамени (1977).

Избранные труды

• Бровман Г. А., Герман А. Г., Муравьёва Н. И., Орлова А. В., Рождественский Б. В., Федосеев Г. С., Шапиро В. М. Учебник по литературе: Для 7 года ФЗС и 2 года ФЗУ и 3 года ШКМ / Под ред. Ф. М. Головченко. — М.; Л.: Учпедгиз, 1932. — 208 с. — 125 000 экз.
• Бровман Г. А. В. В. Вересаев: жизнь и творчество. — М.: Советский писатель, 1959. — 367 с. — 6000 экз.
• Бровман Г. А., Скорино Л. Жизнь. Герой. Литература: Сборник литературно-критических статей. — М.: Советский писатель, 1961. — 628 с. — 16 000 экз.
• Бровман Г. А., Литвинов В. Литературная Россия: Сборник литературно-критических статей. — М.: Советская Россия, 1962. — 518 с. — 30 000 экз.
• Бровман Г. А. Герой и время: Обзор прозы за 1963 год. — М.: Знание, 1964. — 32 с. — 52 100 экз.
• Бровман Г. А. Проблемы и герои современной прозы: Критическое обозрение. — М.: Художественная литература, 1966. — 311 с. — 20 000 экз.
• Бровман Г. А. Талант и направление: О современной художественной прозе. — М.: Советский писатель, 1971. — 383 с. — 10 000 экз.
• Бровман Г. А. Труд, герой, литература: Очерки и размышления о русской советской художественной прозе. — М.: Художественная литература, 1974. — 335 с. — (1. Русская советская литература 2. Рабочий класс в художественной литературе). — 20 000 экз. || . — 2-е изд., перераб. и доп. — 1978. — 373 с. — 20 000 экз.
• Бровман Г. А. Человек для людей: Образ коммуниста в русской советской литературе: Очерки, размышления, воспоминания (Для старшего школьного возраста). — М.: Детская литература, 1978. — 206 с. — (1. Советская литература. 2. Коммунисты в художественной литературе). — 50 000 экз. || . — 1983. — 238 с. — 50 000 экз.

Сборники

• Литературная Россия: Сборник литературно-критических статей. Составители Г. Бровман и В. Литвинов. М.: Советская Россия, 1962.

Ссылки

• Вячеслав Огрызко [www.litrossia.ru/2011/46/06610.html Как мусор на реке] Литературная Россия № 46 2011

Отрывок, характеризующий Бровман, Григорий Абрамович

– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.