Бромлей, Надежда Николаевна

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Бромлей и Сушкевич

Надежда Николаевна Бромлей
Род деятельности:	актриса, режиссёр, драматург, писательница, поэтесса
Дата рождения:	5 (17) апреля 1884(1884-04-17)
Место рождения:	Москва, Российская империя
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Дата смерти:	25 мая 1966(1966-05-25) (82 года)
Место смерти:	Ленинград, СССР
Отец:	Николай (Карл) Эдуардович Бромлей
Награды и премии:	Заслуженная артистка РСФСР

Надежда Николаевна Бромлей (в первом браке Вильборг, во втором — Сушкевич; 5 (17) апреля 1884, Москва — 25 мая 1966, Ленинград) — российская и советская театральная актриса, режиссёр, драматург, писательница, поэтесса. Заслуженная артистка РСФСР (1932)

Биография

Надежда Бромлей родилась в Москве в богатой семье промышленника из обрусевших англичан Николая (Карла) Эдуардовича Бромлея.

Окончила четвёртую московскую гимназию и музыкально-драматическое училище при Московском филармоническом обществе. В 1908 году была принята в труппу Московского художественного театра, где служила до 1922 года; одновременно с 1918 года выступала на сцене 1-й Студии МХАТа и с 1924 года была актрисой созданного на основе студии МХАТа 2-го. В 1933—1941 годах — актриса и режиссёр Ленинградского театра драмы им. А. С. Пушкина, 1944—1956 годах — режиссёр Нового театра (с 1953 года — Театр им. Ленсовета).

Вторым мужем Надежды Бромлей был советский режиссёр Б. М. Сушкевич.

Умерла в Ленинграде 25 мая 1966 года.

Творчество

Надежда Бромлей активно участвовала в литературных движениях, сотрудничала с группой «Центрифуга». В 1911 году выпустила книгу «Пафос» (в духе идей и тем раннего футуризма).

Выступая с 1918 года на сцене 1-й студии МХТ, сыграла русалку Гоплана в «Балладине» Ю. Словацкого, мать Эрика в «Эрике XIV» А. Стриндберга (1921), шута в «Короле Лире» Шекспира (1923), Мякишеву в «Расточителе» Н. Лескова (1924) и другие. Совместно с Л. И. Дейкун поставила в студии «Дочь Йорио» Г. Д’Аннунцио (1919).

В 1920-х годах писала фантастические рассказы, включённые затем в сборники «Исповедь неразумных» (1927) и «Потомок Гаргантюа» (1930). В этих рассказах причудливо сочетаются фантастика — кентавры, пришельцы — и быт.

В 1922 её трагифрас «Архангел Михаил» начал репетировать Е. Б. Вахтангов, но на публике спектакль показан не был. В 1925 году Б. М. Сушкевичем была поставлена на сцене МХАТа 2-го её пьеса «Король Квадратной республики» (1925). Этот спектакль, где речь шла о революции в некоей фантастической стране, не получил ни официального, ни зрительского признания и вскоре был снят с репертуара. Входила в режиссёрское управление МХАТа 2-го. После ухода оттуда в 1933 году уехала в Ленинград.

В Академическом театре драмы им. Пушкина поставила свою пьесу «Дуэль» (по одноименённому рассказу А. П. Чехова, 1934), а также спектакли «Петр I» по роману А. Н. Толстого (1935), где сыграла Екатерину I, «Зыковы» по пьесе М. Горького (1940) и др. С 1938 года ставила спектакли и в Новом театре.

Тяготела к произведениям авторов-романтиков, создавая яркие и красочные спектакли: «Мера за меру» Шекспира (1937), «Мария Стюарт» (1938), «Заговор Фиеско» (1939) и «Дон Карлос» Шиллера (1950) — две последние в своем переводе, «Измена» А. И. Сумбатова (1946), «Нора» Г. Ибсена (1949), «Маскарад» М. Ю. Лермонтова (1952).

Публикации

Отдельные издания

• Пафос: Композиции; Пейзажи; Лица / Худ. В. Фаворский. — М.: Т-во тип. А. И. Мамонтова, 1911. — 144 с.
• Исповедь неразумных: Рассказы / Оформление папки худ. I. R. — М.: Артель писателей «Круг», 1927. — 276 с. — (Новости русской литературы). 5 000 экз.
• Потомок Гаргантюа: Рассказы / Оформление папки худ. В. Фаворского. — М.: Федерация, 1930. — 288 с. 4 000 экз.

Публицистика

• Автобиография // Актёры и режиссёры. — М.: Театральная Москва, 1928.
• Актёр и режиссёр // Искусство и жизнь, 1939, № 11-12.
• Романтика и современность // Искусство и жизнь, 1940, № 8.
• Путь искателя // Евг. Вахтангов. Материалы и статьи. — М., 1959.

Литература

• [cpllindengrove.com/AUTHORS/B/BROMLEY.N/BROMLEY.HTM Бромлей, Надежда Николаевна] // Энциклопедия фантастики: Кто есть кто / Под ред. Вл. Гакова. — Минск: ИКО «Галаксиас», 1995. — 694 с. — ISBN 985-6269-01-6.

Ссылки

• Виталий Карацупа. [archivsf.narod.ru/1884/nadezda_bromley/index.htm Бромлей Надежда Николаевна]

Отрывок, характеризующий Бромлей, Надежда Николаевна

Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.