Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры

Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (сокращённо ВООПИиК) — общественная организация, которая была учреждена в РСФСР в 1965 году и продолжает работу в современной России. Согласно Уставу, основными целями своей деятельности имеет охрану, восстановление и популяризацию объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации

История

Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК) — республиканская общественная организация, которая была учреждена в 1965 году. Непосредственными инициаторами её создания выступили заместитель председателя Совета министров РСФСР Вячеслав Иванович Кочемасов, ставший первым председателем ВООПИиК, писатели Леонид Максимович Леонов и Олег Васильевич Волков, художники Илья Сергеевич Глазунов, Павел Дмитриевич Корин и Николай Аркадьевич Пластов, композитор Георгий Васильевич Свиридов, директор Эрмитажа Борис Борисович Пиотровский, академики АН СССР Игорь Васильевич Петрянов-Соколов и Борис Александрович Рыбаков.

Юридическая регистрация общества была оформлена Постановлением № 882 Совета министров РСФСР от 23 июля 1965 года. В июле 1966 года состоялся Учредительный съезд ВООПИиК, на котором, в частности, отмечалось:

«…Пропаганда памятников культуры должна заключаться в том, чтобы народ понял, что он хозяин этих ценностей, что он должен их беречь. Нужно помочь им осознать ценность этих сокровищ, воспитать в народе горделивое чувство, кровную связь с творцами этих сокровищ, рассказать о значении и красоте памятников, вести их пропаганду. Обществу следует создать свой печатный орган, своё издательство. Обществу в центре и на местах следует издавать описания памятников, выпуск художественных открыток, буклетов, значков, сувениров…».

Активный член Общества, литературный критик Вадим Кожинов указывал на то, что первые мысли о воссоздании «Общества охраны памятников культуры» появились в 1963 году у Олега Волкова, Петра Палиевского, Дмитрия Жукова, других известных литераторов, и указывал на обстоятельства способствующие образованию Общества:

Одним из центров возрождения патриотических идей явилось восстановленное в 1966 году Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПИК); все общества этого рода были закрыты и даже репрессированы на рубеже 1920—1930-х годов. В 1964 году в здании Исторического музея собрался десяток молодых людей, часть из которых стала духовным ядром учреждённого спустя два года общества. И среди собравшихся был всего только один представитель старшего поколения, проведший в ГУЛАГе около тридцати лет, Олег Васильевич Волков, который — ясно это помню — сказал тогда не без тревоги: «А не окажемся ли мы все, господа, на Соловках?». Важно знать, как и почему удалось официально утвердить это общество. В 1965 году возникли конфликты на советско-китайской границе, и поначалу имели место отказы противостоять нарушителям: ведь они, мол, такие же коммунисты, как мы. В этих обстоятельствах Главное политическое управление Советской армии поддержало идею создания ВООПИК.

— «Россия. Век XX». Вадим Кожинов.

Структура

При отделениях ВООПИиК были созданы секции: архитектурная, историческая, пропаганды, памятников музыкальной культуры и хореографического искусства, памятников науки и техники, краеведения и другие. В них работали В. А. Солоухин, Ю. В. Келдыш, Е. П. Велихов и другие известные лица.

В период расцвета Общества, пришедшийся на 70-80-е годы XX века, оно являлось одной из самых массовых советских организаций и насчитывало в своих рядах более 10 млн человек. В эти десятилетия благодаря усилиям Общества было защищено от сноса и отреставрировано, в том числе за счёт его средств, более 3000 памятников, выделено на реставрацию и ремонт свыше 60 млн рублей.

Деятельность

Общество принимало непосредственное участие в создании и содержании музея-заповедника «Спасское-Лутовиново», музеев деревянного зодчества в с. Хохловка Пермской области, «Малые Корелы» в Архангельске, «Витославлицы» в Великом Новгороде, Суздале, «Ангарская деревня» в г. Братске.

Особое внимание уделялось восстановлению культовых зданий Русской Православной Церкви и других конфессий. Выделялись также средства на памятники военной истории: Государственный военно-исторический и природный музей-заповедник «Куликово поле» Тульской области, Государственный военно-исторический музей-заповедник «Прохоровское поле» в Белгородской области, Государственный военно-исторический музей-заповедник Сталинградской битвы на Мамаевом кургане в Волгограде, Музей-заповедник партизанской славы в Кистнянском лесу Брянской области, благоустройство воинских захоронений.

С 1980 года ВООПИиК учредил свой печатный орган — альманах «Памятники Отечества», каждый выпуск которого был посвящён национальной культуре и истории России: «Мир русской усадьбы», «Быль монастырская», «Вера, Надежда, Любовь (женщины России)», «Под Андреевским флагом», «Возрождённые святыни Москвы» и др., серия «Вся Россия» — «Земля Ставропольская» (2 тт.), «Колыбель России» (Владимирская область, 2 тт.), «Первая столица Сибири» (Тобольск, 2 тт.) и др., серия «Музеи России» — «Поленово», «Наследие земли Смоленской» и др.

Олег Волков так охарактеризовал деятельность советских «Общества охраны памятников истории и культуры» и «Общества охраны природы»:

И кстати, накопив опыт и приглядевшись, я вышел из Общества охраны природы, включившего меня в свой центральный совет. Отстранился и от участия в работе Общества охраны памятников истории и культуры, в организации и первых шагах которого деятельно участвовал. Истинное назначение этих организаций — быть ширмами, отгораживающими власть от критики и нареканий — они переадресуются обществам. У них нет реальных полномочий и прав, поэтому они не обладают никаким авторитетом в глазах хозяйственников и градостроителей. Если удаётся изредка в Советском Союзе отстоять памятник, добиться сохранения природного урочища, то в подавляющем большинстве случаев это результат усилий отдельных лиц, использующих личные связи и удачно выступивших в печати. Заключу это отступление справкой о том, что власть радеет лишь о «потёмкинских деревнях» — туристских международных маршрутах, на которых проезжие могут свидетельствовать великолепное состояние памятников архитектуры и разнести по всему миру славу правителей, бережно реставрирующих старинные храмы.

— Волков О. В. "Погружение во тьму"

После перестройки финансирование ВООПИиК резко сократилось, уменьшилось и количество членов. Тем не менее, сама организация благополучно пережила все потрясения. Последнюю перерегистрацию ВООПИиК прошло 24 октября 2002 года, получив регистрационное свидетельство за № 340.

Современная деятельность

Ныне ВООПИиК — это добровольная самоуправляемая общественная организация, обладающая полной финансовой самостоятельностью и осуществляющая свою деятельность на большей части территории России.

Членами Общества являются как организации, так и частные лица. Доходы Общества складываются из поступлений от членских взносов, благотворительных пожертвований, прибыли от производственных и торговых предприятий, финансовой помощи спонсоров. Высшим органом ВООПИиК является съезд, созываемый один раз в 5 лет. В период между созывами съездов работой Общества руководит Центральный совет. Постоянно действующим органом управления Общества является его Президиум, возглавляемый Председателем Центрального совета. В состав Президиума, избранного в 2002 году, входят известные деятели науки, литературы, искусства — архитекторы, историки, искусствоведы, реставраторы. Отделения ВООПИиК в субъектах Российской Федерации являются его структурными подразделениями, действующими на основании единого Устава.

Несмотря на «общественный» статус, государство предоставило ВООПИиК весьма значительные права — например, право согласовывать градостроительные проекты городов и населённых пунктов, имеющих памятники истории и культуры, а также проекты, затрагивающие интересы памятников или их зон охраны (в соответствии со ст. 34, 37, 40 Закона «Об охране и использовании памятников истории и культуры», принятого в 1978 г.; эти статьи сохраняются и в новом Федеральном Законе «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации»).

Высокопрофессиональная общественная экспертиза, проводимая ВООПИиК, является необходимым дополнением в решении вопросов сохранения наследия специально уполномоченными государственными органами охраны памятников истории и культуры Российской Федерации.

По состоянию на декабрь 2014 года председателем ВООПИиК является Г. И. Маланичева.

См. также

• Памятники Отечества (альманах)

Ссылки

• [voopik.ru/?page_id=27 Что такое ВООПИиК? // Официальный сайт ВООПИиК.]
• [www.allfaler.ru/ru/vedomstvennye-i-otraslevye-nagrady-sssr/obshchestvennye-organizatsii-sssr/item/1154-honorary-member-voopik Изображение // Знак Почетный член ВООПИК]
• Нагрудный знак ВООПИиК «За активную работу в Обществе»

Отрывок, характеризующий Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры

Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.