Ве
| Ве |
|---|
Ве — скандинавский бог, один из трех братьев-богов (Вили, Ве и Один), создавших Мидгард, мир людей. Ве часто рассматривается как одна из ипостасей Одина. Однако, в «Перебранке Локи» и «Саге об Инглингах» указывается, что Вили и Ве правили в отсутствие Одина державой и спали с его женой Фригг[1].
Происхождение бога Ве
Бури породил Бёра, у которого было три сына: Один, Вили и Ве.
Деяния
Один с братьями убили Имира, и из его тела сотворили мир. Плоть Имира стала землей, кровь — морем, кости — горами, череп — небом, волосы — лесом, а ресницы — стенами Мидгарда.
Сыновья Бёра подняли землю, устроили на ней Мидгард, а затем оживили деревянные изваяния людей, населив ими своё царство.
В мифе говорится, что поначалу люди были бездыханны и не имели судьбы. Оживили их боги, но дали судьбу людям норны.
Боги устроили небесный свод и определили роли Солнца и Луны, упорядочив движение этих светил и, таким образом, установив смену суток и месяцев.
На этом этапе обустройства мира боги, к тому же, обуздывают змея Ёрмунганда, волка Фенрира и хозяйку царства мертвых Хель.
См. также
Напишите отзыв о статье "Ве"
Примечания
- ↑ Сведения об этапах сотворения и обустройства мира изложены в основном в одной из песен «Эдды», «Прорицании вёльвы», и частично дополняются иными источниками.
Литература
- Синельченко В. Н., Петров М. Б. В мире мифов и легенд.
- Мария Семёнова. Девять миров
Ссылки
- [norse.ulver.com/ Северная Слава]
- [godsbay.ru/vikings/ Энциклопедия мифологии древнего мира]
- [www.fbit.ru/free/myth/ Сайт, посвященный мифам и легендам Севера]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Ве
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
