Доколумбов период в истории Венесуэлы
Доколумбовой период в Венесуэле — период до испанской колонизации Америки в XVI веке, известный как Доколумбовая эпоха и охватывающий историю коренных народов Венесуэлы.
Археологи обнаружили свидетельства стоянок самых ранних жителей Венесуэлы в виде первобытных орудий из камня на высоких пойменных террасах реки Педрегал в западной части страны[1]. В конце плейстоцена охотничьи артефакты, в том числе наконечники копий, получили распространение и на северо-западе Венесуэлы, известной как Эль-Хобо. Согласно данным радиоуглеродного анализа, эти находки датируются датами от 13000 до 7000 г. до н. э.[2] Также к археологическим ценностям Венесуэлы относятся петроглифы в Тайма Тайма и Муако[3]. В этих местах были найдены стоянки охотников с останками объектов охоты — мегатериев, глиптодонтинов и токсодонов.
Археологи идентифицируют мезо-индский период здесь с 7000-5000 гг. до н. э. до 1000 г. н. э. В этот период охотники и собиратели начали обращаться к другим источникам еды и сформировали первые племенные структуры.
Начиная примерно с 1000 г. н. э. археологи говорят о начале нео-индского периода, который заканчивается с периодом европейских колонизаторов.
Не известно, сколько людей проживало в Венесуэле до испанского завоевания. Возможно, их было около одного миллиона человек[4], и, в дополнение к сегодняшним народам, они включали такие группы, как Auaké, Caquetio, Mariche и Timoto-cuicas. Их численность сильно сократилась после начала европейской колонизации, в основном за счет распространения новых болезней из Европы[4]. Что касается сельского хозяйства, то в доколумбовую эпоху в стране существовали две основные агро-культуры: на западе выращивали кукурузу, на востоке — маниок[4]. Значительные части равнин льянос культивировались путем сочетания подсечно-огневого и постоянного оседлого сельского хозяйства[4]. Коренные народы Венесуэлы сталкивались с неочищенной нефтью, которая просачивалась сквозь землю на поверхность. Известная местным жителям как mene — густая, чёрная жидкость — в основном использовалась в лечебных целях, в качестве источника света, а также для смоления каноэ[5].
В XVI веке, когда началась испанская колонизация, демографическая ситуация в регионе резко изменилась: такие народы, как Mariches (потомки карибов), вымерли. Причинами тому стали, как считается, не только распространение европейских болезней, но и систематическое истребление коренных племен европейцами ради контроля над местными ресурсами. Некоторые касики (вожди) племен, такие как Гуаикайпуро (ок. 1530—1568) и Таманко (ум. 1573), пытались оказать сопротивление испанскому вторжению, но иноземцы в конечном счете подчинили их. Историки считают, что Таманако был казнен по приказу конкистадора Диего де Лосады, основателя Каракаса[6].
Напишите отзыв о статье "Доколумбов период в истории Венесуэлы"
Примечания
- ↑ Kipfer Barbara Ann. Encyclopedic Dictionary of archaeology. — New York: Kluwer Academic/Plenum, 2000. — P. 91. — ISBN 0-306-46158-7.
- ↑ Kipfer 2000, p. 172.
- ↑ Silverman, Helaine; Isbell, William (Eds.) (2008): Handbook of South American Archaeology 1st ed. 2008. Corr. 2nd printing, XXVI, 1192 p. 430 .ISBN 978-0-387-74906-8. Pg 433—434
- ↑ 1 2 3 4 Wunder, Sven (2003), [books.google.com/books?id=n2nQ0A8BmCYC&pg=PA130 Oil wealth and the fate of the forest: a comparative study of eight tropical countries], Routledge. p130.
- ↑ Anibal Martinez. Chronology of Venezuelan Oil. — Purnell and Sons LTD, 1969.
- ↑ [www.une.edu.ve/hatillo/historia.htm Alcaldía del Hatillo: Historia] (Spanish). Universidad Nueva Esparta. Проверено 10 марта 2007.
Отрывок, характеризующий Доколумбов период в истории Венесуэлы
Гусар ничего не ответил.– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
