Власьев, Геннадий Александрович

Геннадий Александрович Власьев
Дата рождения	17 (29) апреля 1844(1844-04-29)
Место рождения	село Конково, Пошехонский уезд, Ярославская губерния, Российская империя
Дата смерти	23 февраля (7 марта) 1912(1912-03-07) (67 лет)
Место смерти	Царское Село, Санкт-Петербургская губерния, Российская империя
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	флот
Годы службы	1863—1905
Звание	генерал-лейтенант
Награды и премии
В отставке	с 28 ноября 1905 года

Генна́дий Алекса́ндрович Вла́сьев (17 [29] апреля 1844 — 23 февраля [7 марта] 1912) — генерал-лейтенант Адмиралтейства, историк, автор исследований по генеалогии, собиратель материалов по истории русских дворянских родов. Действительный, а затем почётный член Императорского русского технического общества, действительный член Императорского русского археологического общества. Член-учредитель, затем — почётный член Русского генеалогического общества, почётный член Московского Историко-родословного общества.

Биография

Геннадий Александрович Власьев родился 17 (29) апреля 1844 в селе Конково Пошехонского уезда Ярославской губернии. Он происходил из дворянского рода Власьевых и был сыном отставного штабс-ротмистра и помещика Пошехонского уезда Александра Гурьевича Власьева (1795—1845) от брака с Маргаритой Кондратовной Орловой (ум. 1864).

В 1852—1857 году обучался в Ярославской гимназии.

В 1857—1863 годах — в Санкт-Петербургском Морском кадетском корпусе.

С 1863 года был на военной службе, принял участие в Польской кампании 1863—1864 годов. С 1865 года — офицер.

В 1866 году поступил в Морскую Академию, которую закончил в 1870 году.

После окончания Академии Геннадий Александрович Власьев проходил службу на разных металлургических и механических заводах Санкт-Петербурга. В 1874 году он в чине капитан-лейтенанта был назначен помощником директора Путиловского завода.

В 1877—1878 годах в составе Дунайской флотилии участвовал в Русско-турецкой войне.

С 23 декабря 1880 года Геннадий Александрович Власьев служил на Обуховском сталелитейном заводе Морского Министерства. С 1885 году он капитан 2-го ранга. В 1886 года был назначен помощником начальника. В 1890 году получил чин полковника.

В 1894 году Геннадий Александрович стал начальником Обуховского завода, в 1895 году получил чин генерал-майора, а в 1905 году — генерал-лейтенанта.

28 ноября 1905 года вышел в отставку по состоянию здоровья.

Выйдя в отставку, Геннадий Александрович переселился в Царском Селе в доме на углу Церковной и Магазейной улиц, принадлежавшем его жене. Будучи известным собирателем материалов по генеалогии Рюриковичей и ряда других родов, он занялся генеалогическими исследованиями.

Геннадий Александрович Власьев был одним из членов-учредителей Русского генеалогического общества в 1905 году. Позже он был почетным членом Русского Генеалогического общества, а также почётным членом Московского Историко-родословного общества.

В 1905 году была выпущена работа «Род Власьевых». В 1911 году были опубликованы работы о родах дворян Волынских и Глебовых.

Наибольшую известность Власьеву принёс фундаментальный труд «Потомство Рюрика. Материалы для составления родословной». Первых том (в трёх частях) вышел в 1906—1907 годах и содержал генеалогию потомков черниговских князей, доведённую до начала XX века. Эта работа принадлежит к золотому фонду российской дореволюционной генеалогии и содержит богатейшее собрание информации по многочисленным княжеским родам, выводивших своё происхождение от черниговского князя Михаила Всеволодовича. Информация из данного труда сохраняет актуальность и в настоящее время.

Геннадий Александрович Власьев умер 23 февраля (7 марта) 1912 в Царском Селе, так и не завершив свой главный труд «Потомство Рюрика». Похоронен он на Никольском кладбище Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге.

Уже после его смерти, в 1918 году, была опубликована 1-я часть 2-го тома работы. Остальные материалы так и остались в черновиках, которые хранятся в Российском государственном историческом архиве.

Геннадий Александрович Власьев был кавалером орденов Святой Анны 1-й степени (28 марта 1904 года), Святого Станислава 1-й степени (1 января 1901 года), Святого Владимира 3-й степени (13 апреля 1897 года), а также ряда иностранных орденов.

Брак и дети

1-я жена: с 13 (25) февраля 1872 (Санкт-Петербург) Варвара Лукинична Зевакина (21 октября (2 ноября) 1846 — 24 февраля (9 марта) 1901), дочь мышкинского купца Луки Осиповича Зевакина, вдова моложского купца Фёдора Алексеевича Крикушина. Дети:

• Варвара (1868 — после 1907)

2-я жена: с 8 (21) апреля 1901 (Санкт-Петербург) Ольга Николаевна Кобыльская (17 (29) января 1854 — 11 (24) марта 1912), дочь статского советника Николая Васильевича Кобыльского и Елены Васильевны Мухиной. Дети:

• Борис (1885 — ок. 1942)
• Ольга (1887—1974); муж: с 28 октября (10 ноября) 1907 Георгий Павлович Деларов
• Наталья (1889 — после 1917)

Библиография

• Власьев Г. А. Потомство Рюрика. Материалы для составления родословной. — СПб., 1906. — Т. 1. Черниговские князья. Часть 1-я.
• Власьев Г. А. Потомство Рюрика. Материалы для составления родословной. — СПб., 1906. — Т. 1. Черниговские князья. Часть 2-я.
• Власьев Г. А. Потомство Рюрика. Материалы для составления родословной. — СПб., 1907. — Т. 1. Черниговские князья. Часть 3-я.
• Власьев Г. А. [books.google.ru/books?id=p3MWHAAACAAJ&dq=inauthor:%22Геннадий+Александрович+Власьев%22&hl=ru&sa=X&ei=_yg9T4qdOaaD4gTPnYGnCA&ved=0CDUQ6AEwAA Род Волынских]. — СПб.: Тип. Морского Министерства, 1911. — 75 с.
• Род дворян Власьевых. — СПб., 1905.
• Власьев Г. А. Потомство Рюрика. Материалы для составления родословной. — Пг., 1918. — Т. 2. Князья Владимиро-Волынские. Вып. 1-й.
• Власьев Г. А. Род дворян Глебовых // Летопись Историко-Родословного Общества в Москве". — 1911, вып. 1—2. — С. 31—76.

Ссылки

• [maxknow.ru/images/upload/articles51/1565.htm Власьев Г. А. Потомство Рюрика]. Проверено 16 февраля 2012. [www.webcitation.org/67vPkX4U3 Архивировано из первоисточника 25 мая 2012].
• [baza.vgdru.com/post/1/41439/p144951.htm Власьев Геннадий Александрович]. Всероссийское генеалогическое древо. Проверено 16 февраля 2012. [www.webcitation.org/67vPl9bVy Архивировано из первоисточника 25 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Власьев, Геннадий Александрович

– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.