Восстание в Грузии (1924)

Антисоветское восстание в Грузии в 1924 году (Августовское восстание) (груз. აგვისტოს აჯანყება) — неудачное вооружённое восстание против советской власти в Грузинской Советской Социалистической Республике. Произошло в конце августа и начале сентября 1924 года.

Восстание возглавляли Комитет по вопросам независимости Грузии (КНГ) и другие антисоветские организации, поддерживаемые грузинской социал-демократической партией (меньшевиков). Оно было направлено на свержение советской власти, установившейся во время Тифлисской операции в 1921 году, обретение независимости.

Было подавлено Красной Армией и ВЧК, после чего в Грузии начались массовые репрессии, от которых пострадало несколько тысяч человек, и окончательно установилась власть большевиков.

Предыстория

Подготовка

В 1922—1923 годах грузинская оппозиция была сильно ослаблена, поэтому ради борьбы с большевиками до этого враждебные партии (в том числе меньшевики и национал-демократы) объединились, создав Комитет независимости Грузии. Тайно вернулись в страну эмигранты-меньшевики: бывший министр сельского хозяйства Н. Хомерики и бывший командир Национальной гвардии В. Джугели, даже Федор Гарибашвили (Багратион-Мухранский) принялся помогать борьбе Грузии за свободу от большевиков и Турции. КНГ начал подготовку к всеобщему восстанию.

ЧК же во главе с Л. П. Берией продолжала подавление оппозиции: в октябре 1922 года 60 меньшевиков были арестованы и высланы в Германию, в феврале 1923 года были арестованы 15 членов Военного центра КНГ, в том числе К. Абхази, который руководил Центром; 20 мая он был расстрелян. В марте того же года была уничтожена тайная меньшевистская типография и арестовано несколько её работников.

В этих условиях многие оппозиционеры сомневались, что восстание окажется удачным. Арестованный Джугели попросил чекистов разрешить сообщить своим напарникам, что их планы были раскрыты, но чекисты отказали. В конце концов послание Джугели дошло до других меньшевиков, но те посчитали, что это провокация большевиков. Существует мнение, что большевики давно знали о планах организовать мятеж и даже поддерживали их, чтобы заиметь предлог для ликвидации всей оппозиции.

18 августа КНГ на нелегальном собрании постановил начать восстание в 2 часа ночи 29 августа, однако оно началось на день раньше, что позволило советскому правительству мобилизовать все силы в регионе.

Ход конфликта

28 августа в Чиатурах было сформировано «Временное грузинское правительство» во главе с князем Георгием Церетели, полковник К. Чолокашвили и его отряд из 60 человек напали на село Приют. В Сенакском уезде восставшие заняли города Сенаки и Абаша. Плавно восстание началось в Саберинском, Шарапанском, Зугдидском, Душетском, Гурийском, Сигнахском, Талавском, Горийском, Ахалцикском уездах. 29 августа Чолокашвили атаковал Красную Армию в Манглиси, но потерпел поражение, так как возле Тифлиса, находившегося рядом, были сосредоточены другие войска РККА. Чолокашвили пришлось отступать дальше на восток в провинцию Кахети. Таким образом, восставшие захватили бóльшую часть западной Грузии и некоторые районы на востоке.

В течение следующих двух дней ВЧК и РККА блокировали грузинское побережье Чёрного моря при помощи С. А. Пугачёва, чтобы не допустить эвакуации повстанцев на кораблях; подавили восстание в Чиатурах, Сенаки, Абаши и во всём Сенакском уезде. РККА для дальнейшего подавления восстания использовала артиллерию и авиацию, особенно в провинции Гурия, в которой повстанцы наиболее активно захватывали власть. В Тифлисе, Батуми, Абхазии и восточных районах страны обстановка была под контролем советского правительства, хотя центр восстания начал смещаться к востоку. 31 августа 1924 года ЧК Грузии постановила расстрелять 44-х участников восстания, но на этом оно не закончилось.

3 сентября повстанцы во главе с Чолокашвили последний раз попытались изменить ход восстания: они захватили город Душет, произошла перестрелка с РККА у Шио-Мгвимского монастыря. 4 сентября отряд курсантов Тифлисской окружной школы ГПУ выдавил из Душета повстанцев. В Мцхете ЧК Грузии арестовала руководство Комитета независимости Грузии: К. Андроникашвили, членов ЦК Национал-демократической партии Грузии, Я. Джавахишвили, М. Ишхнели, члена ЦК Социал-демократической партии Грузии (меньшевиков), Ж. Джинория и М. Бочоришвили.

Репрессии советского правительства

5 сентября арестованные члены Комитета под давлением Берии, который пообещал остановить расстрелы участников восстания, призвали повстанцев прекратить борьбу с большевиками. Точное число жертв репрессий остаётся неизвестным. Около 3000 человек погибло в ходе боевых действий Августовского восстания.

Реакция и последствия

Среди социалистов методы подавления Августовского восстания оценивались различно. Так лидеры Второго Интернационала осудили действия советских властей и направили соответствующую резолюцию в Лигу Наций, но не добились существенных результатов. Немецкая же социалистка К. Цеткин после посещения Тифлиса оправдывала большевиков и утверждала, что количество репрессированных составляло 320 человек.

Августовское восстание 1924 года было последней попыткой оппозиции получить независимость, так как оппозиция в том году была уничтожена и лишь нескольким людям удалось бежать за границу, но Берия и Сталин продолжили использовать предлог «меньшевистской угрозы» для проведения репрессий. Под полный контроль большевиков попал Тифлисский университет, который они считали рассадником грузинского национализма. Он был очищен от «враждебных элементов», несмотря на то, что те учёные университета, которые сочувствовали восстанию, уже отказались от своих убеждений. Правительство организовало комиссию по расследованию причин конфликта во главе с Г. К. Орджоникидзе. В октябре 1924 года этой комиссией вся вина за восстание и методы его подавления была переложена на ЧК Грузии и оно было расстреляно. Сталин же считал, что восстание было вызвано недовольством крестьян, разрывом между ними и партией. 7 октября 1924 года Совнарком Грузии объявил амнистию всем участникам восстания. В советской прессе Августовское восстание если и упоминалось, то только как кровавая резня, учинённая меньшевиками, которые склонили к себе малообразованные слои населения.

В 2006 году в Тбилиси открылся Музей советской оккупации, где были представлены засекреченные ранее документы о восстании, опубликованы списки жертв тех репрессий.

Литература

• ვალერი ბენიძე. წლის აჯანყება საქართველოში, სამშობლო (В. Бенидзе. Восстание в Грузии 1924 г., Тбилиси)
• ლევან ზ. ურუშაძე, ქაიხოსრო (ქაქუცა) ჩოლოყაშვილის ბიოგრაფიისათვის — «ამირანი», XIV—XV, მონრეალი-თბილისი (Леван Юрушадзе. Биография Чолокашвили, 2006)
• Ariel Cohen (1998), Russian Imperialism: Development and Crisis. Praeger/Greenwood, ISBN 978-0-275-96481-8.
• Raymond Duguet (1927), Moscou et la Géorgie martyre. Préface de C. B. Stokes. Paris: Tallandier.
• Stephen F. Jones (October 1988). «The Establishment of Soviet Power in Transcaucasia: The Case of Georgia 1921-1928». Soviet Studies 40, No. 4 (4): 616–639.
• Amy W. Knight (1993), Beria: Stalin’s First Lieutenant, Princeton University Press, Princeton, New Jersey, ISBN 978-0-691-01093-9.
• David Marshall Lang (1962). A Modern History of Georgia, London: Weidenfeld and Nicolson.
• Karl E. Meyer (Summer 2001). «[worldpolicy.org/journal/codaxviii2.html Icebergs in the Caucasus]». World Policy Journal CODA XVIII (2).
• Ghia Nodia, Álvaro Pinto Scholtbach, coordinators-editors (2006), The Political Landscape of Georgia. Eburon Delft, ISBN 978-90-5972-113-5.
• Roger William Pethybridge (1990), One Step Backwards, Two Steps Forward: Soviet Society and Politics in the New Economic Policy, Oxford University Press, ISBN 978-0-19-821927-9.
• Rudolph J. Rummel (1990), Lethal Politics: Soviet Genocide and Mass Murder Since 1917. Transaction Publishers, ISBN 978-1-56000-887-3.
• Boris Souvarine (2005), Stalin: A Critical Survey of Bolshevism, Kessinger Publishing, ISBN 978-1-4191-1307-9.
• Ronald Grigor Suny (1994), The Making of the Georgian Nation: 2nd edition, Indiana University Press, ISBN 978-0-253-20915-3.
• Akaki Surguladze, Paata Surguladze (1991), საქართველოს ისტორია, 1783—1990 (History of Georgia, 1783—1990), Tbilisi: Meroni. (in Georgian)
• Markus Wehner (1995). «Le soulèvement géorgien de 1924 et la réaction des bolcheviks». Communisme n° 42/43/44: 155–170.

Ссылки

• [www.hrono.ru/sobyt/1900war/1924gruz.php Антисоветское восстание в Грузии 1924 г. на Хроносе]
• [irakly.org/istoriya-i-politika/doklad-kongressa-ssha-№6-1956-god/vosstanie-1924-goda-i-ego-porazhenie Доклад Конгресса США № 6. 1956 год — Восстание 1924 года и его поражение]

Отрывок, характеризующий Восстание в Грузии (1924)

– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.