Джонни Д.
| Джонни Д. | |
| Public Enemies | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Дж. Мак Браун |
| Автор сценария |
Брайан Бурро (документальный роман) |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Universal Pictures |
| Длительность |
140 мин. |
| Бюджет |
100 млн $ |
| Сборы |
214 104 620 $ |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Джонни Д.» (англ. Public Enemies — «Враги общества») — фильм режиссёра Майкла Манна, экранизация документального романа Брайана Барроу «Враги общества: величайшая волна преступности в Америке и рождение ФБР, 1933—1934» (англ. Public Enemies: America’s Greatest Crime Wave And The Birth Of The FBI, 1933-1934).
Сюжет
Сюжет фильма рассказывает о грабителе банков Джоне Диллинджере. Дерзкие нападения сделали его выдающимся героем для всех угнетённых и главной мишенью для лучшего агента Федерального бюро расследований Мелвина Пёрвиса и его молодого начальника Джона Эдгара Гувера. Не было хранилища, способного устоять перед его натиском. Не было тюрьмы, из которой он не смог бы сбежать. И был лишь один человек, готовый положить жизнь на то, чтобы поймать любимого народом преступника — Мелвин Первис. На отчаянном противостоянии этих двоих и строится главная коллизия ленты. Обаяние и отчаянные побеги прославляли преступника в обществе, считавшем банки главной причиной Великой депрессии. В то время, как приключения лихой банды, к которой примкнули другие известные гангстеры того времени — Малыш Нельсон и Элвин Карпис, вдохновляли обозлённых граждан, Гувер решил воспользоваться случаем и превратить Бюро расследований в главную правоохранительную организацию страны, ФБР. Он сделал Диллинджера самым опасным врагом американского общества, а спасителем нарёк Пёрвиса — гордость Федерального бюро расследований.
В ролях
Создание фильма
Первые наброски сценария фильма про Джона Диллинджера режиссёр сделал ещё в 70-е годы. Новый импульс к созданию фильма дало раскрытие архивов ФБР в начале 2000-х (и выход книги Брайана Бэрроу «Враги общества: Величайшая волна преступности в Америке и рождение ФБР»)[1].
Интересные факты
- В финале главный герой смотрит в кино фильм «Манхэттенская мелодрама» с Кларком Гейблом в главной роли и симпатизирует гангстеру Эдварду Галахеру. После просмотра фильма герой погибает от рук полицейских.
- В фильме Красавчик Флойд и Малыш Нельсон были убиты раньше Джона Диллинджера, однако на самом деле они оба его пережили на несколько месяцев, становясь после смерти Диллинджера поочерёдно «Врагами общества № 1». Красавчик Флойд погиб 22 октября 1934 года, а Малыш Нельсон — 27 ноября 1934 года. Четвёртый и последний гангстер, объявленный ФБР «Врагом общества № 1», Элвин Карпис, сыгранный в фильме актёром Джованни Рибизи, скончался 26 августа 1979 года.
- Депп играл Диллинджера в возрасте около 46 лет, реальный Джон Диллинджер погиб, когда ему был 31 год.
Напишите отзыв о статье "Джонни Д."
Примечания
- ↑ Дмитрий `Римайер` Жигалов. [www.kinonews.ru/article_4331/ Рецензия к фильму "Джонни Д.". Любимец Америки]. Kinonews.Ru (24 июля 2009). Проверено 13 июня 2016. [web.archive.org/web/20160613055755/www.kinonews.ru/article_4331/ Архивировано из первоисточника 13 июня 2016].
Ссылки
|
Джонни Д. в Викицитатнике? |
|---|
- [www.jdfilm.ru Официальный сайт фильма] (рус.)
- Public Enemies (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v426658 Public Enemies] (англ.) на сайте allmovie
- [www.boxofficemojo.com/movies/?id=publicenemies.htm «Public Enemies»] (англ.) на сайте Box Office Mojo
- [www.rottentomatoes.com/m/10009526-public_enemies/ Public Enemies] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes
- [www.apple.com/trailers/universal/publicenemies/ Трейлеры Фильма]
| ||||||
|
Это заготовка статьи об американском кинофильме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Джонни Д.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
