Габель (налог)
| НАЛОГ | |
|---|---|
| Габель | |
| Страна | Франция |
| Взымался | с 1286 по 1790 |
| Тип | косвенный |
| База | соль |
| Ставка | От нуля до 1,2 ливра/кг |
Габель (фр. gabelle) — непопулярный налог на соль во Франции до 1790. Термин gabelle происходит от латинского лат. gabulum (налог). Во Франции габель первоначально применялся к налогам на все сырьевые товары, но постепенно был ограничен только налогом на соль.
Со временем габель стал одним из наиболее ненавистных и неравных налогов в стране. Но, несмотря на большое количество сторонников реформы, налог не был отменен до 1790 года. Впервые введённый как временный военный платёж в 1286 в царствование Филиппа IV, он стал постоянным налогом в эпоху Карла V.
Налог на соль был репрессивным, поскольку на соль существовала государственная монополия. Вдвойне обременительным этот налог делало то, что французское правительство обязало каждого гражданина в возрасте старше восьми лет покупать еженедельно не меньше некоего фиксированного минимального объёма соли по фиксированной цене. Когда этот налог впервые был введен, он взимался равномерно во всех провинциях Франции, но на протяжении большей части истории существования налога цены на соль и уровень налога различались в разных провинциях.
Существовало шесть отдельных групп провинций по уровню обложения этим налогом. Они классифицировались следующим образом:
- Район Pays de grandes gabelles (район высокой габели), где источником соли служил Атлантический океан, и налог был самым высоким: от 54 до 61 ливра за мино, то есть за примерно 50 килограммов соли в 1789 году;
- Район Pays de petites gabelles (район малой габели), где источником соли служило Средиземное море и налог составлял около половины максимального налога, взимавшегося в районах высокой габели: от 22 до 30 ливров за мино;
- Район Pays de quart-bouillon (район четверти рассола), куда входили такие провинции, как Нормандия, Прованс и Руссильон, где соль добывали путём выпаривания рассола, получавшегося из просоленного морского песка. Четверть добываемой в этих районах соли шла королю. Цена соли в этих районах колебалась от 13 до 27 ливров за мино;
- Район Pays de salines (район солеварен), включавший такие районы, как Франш-Конте, Эльзас и Лотарингия. В этих районах налог взимался с соли, добываемой из солёных озёр и болот, и цены за мино соли варьировали: 15 ливров во Франш-Конте, от 12 до 36 ливров в различных налоговых районах Эльзаса и Лотарингии;
- Район Pays redimés (район, выкупивший право не платить этот налог). Эти провинции откупились от налога в 1549 году. Стоимость мино соли в этих провинциях составляла от 8 до 11 ливров;
- Район Pays exempts (освобождённый от налога район), который составляли провинции, присоединившиеся к Французскому королевству на условиях полного освобождения от габели. В этих провинциях цена мино соли составляла всего от 1 до 8 ливров.
Взимание налога происходило следующим образом: начиная с 1342 года в каждой провинции были устроены централизованные соляные склады, принадлежавшие государству и называвшиеся Greniers à sel. Каждый производитель соли был обязан продавать всю произведённую соль исключительно соляным складам под угрозой конфискации. Соляные склады покупали соль у производителей по фиксированной цене. Затем купленная соль перепродавалась розничным торговцам по более высокой цене. Разница между ценой, по которой государство покупало соль у производителей, и отпускной ценой соли для розничных торговцев, и составляла налог (габель).
Значительные различия в налогах между различными регионами стали причиной активной контрабанды соли, которая во Франции до отмены габели была строго запрещена. Суть контрабанды заключалась в том, чтобы купить соли в регионе, где она была дешевой, и затем продавать её в тех регионах, где она была дороже, по более высокой цене, но всё же более низкой, чем официальная государственная цена соли в этих регионах.
Такие контрабандисты назывались фр. faux-sauniers, от слова фр. sau — соль и фр. faux — фальшивка, подделка. В свою очередь, таможенной службе поручалось выявлять и арестовывать контрабандистов. Таможенников называли фр. gabelous, очевидно, от gabelle, налога, который они пытались отстаивать. Контрабандистов приговаривали к ссылке на галеры рабов, если они были без оружия, и к смертной казни, если их ловили с оружием.
В Бретани, ставшей частью Французского королевства только в 1532 году и сохранявшей некоторые юридические привилегии, габель не взималась (провинция была отнесена к pays exempts). В 1675 году на западе Франции (преимущественно в Бретани) разгорелось «Восстание гербовой бумаги», также известное как «восстание красных колпаков». Толчком к восстанию стало введение Парижем налога на гербовую бумагу, в Бретани сопровождающееся упорными слухами о том, что Людовик XIV намерен ввести в провинции также и габель. При этом крестьяне Нижней Бретани выставили перечень требований в ряде документов (известных как «крестьянские кодексы»). В этом документе габель была олицетворена и сравнивалась со смертью и чумой.
Источники
Цены на соль цитируются по De la révolution de 1789 à la révolution de 1848, Isaac, Alba, Michaud and Pouthas, Hachette, 1960. Статья основана на материалах Encyclopaedia Britannica 1911 года издания.
Напишите отзыв о статье "Габель (налог)"
Отрывок, характеризующий Габель (налог)
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
