Галансков, Юрий Тимофеевич

Юрий Галансков
Дата рождения:	19 июня 1939(1939-06-19)
Место рождения:	Москва, СССР
Дата смерти:	4 ноября 1972(1972-11-04) (33 года)
Место смерти:	Барашево, Дубравлаг, Мордовская АССР
Гражданство:	СССР СССР
Род деятельности:	поэт
Годы творчества:	1961—1969

Юрий Тимофеевич Галансков (19 июня 1939, Москва — 4 ноября 1972, Барашево) — русский советский поэт, диссидент.

Биография

Родился в рабочей семье. В 1960 году поступил на заочное отделение исторического факультета МГУ, исключён после второго семестра. В 1965 году поступил на вечернее отделение факультета государственного делопроизводства Московского государственного историко-архивного института.

Активист неформальных поэтических чтений на площади Маяковского (1959-1961).

Политические взгляды Галанскова были довольно эклектичны: они включали в себя элементы анархического пацифизма, солидаризма (последний год перед арестом он тесно взаимодействовал с Народно-трудовым союзом; по информации руководства НТС, он был даже членом организации) и радикального антикоммунизма. В начале 1960-х некоторые инакомыслящие всерьёз рассматривали возможность насильственных форм борьбы с режимом, а Галансков, последовательный сторонник ненасилия в 1960—1961 годах выступал с инициативой создания «Всемирного Союза сторонников всеобщего разоружения» и даже написал для будущей организации проект программы.

В 1961 году входил в группу, выпустившую самиздатский сборник «Феникс» № 1, в котором были напечатаны его стихотворения «Человеческий манифест» и «Пролетарии всех стран, соединяйтесь». В 1962-м сборник был опубликован в издававшемся в Германии на русском языке журнале «Грани», № 52. Второй номер «Феникса» (или «Феникс-66») Галансков издал самостоятельно.

5 декабря 1965 года участвовал в «митинге гласности» в Москве.

19 января 1967 года Галансков был арестован.

12 января 1968 года вместе с А. Гинзбургом, которому он помогал в работе над «Белой книгой» о процессе Синявского-Даниэля (Дело Гинзбурга и Галанскова), был приговорён к 7 годам лагерей строгого режима. Отбывал срок в лагере 17-а в Мордовии. Умер в лагерной больнице от заражения крови после операции.

«Для лирики Галанскова характерны сильные образы, часто она становится похожа на ритмическую прозу, кричащую отчаянием, освобождающуюся от навязчивых видений о насилии». (Вольфганг Казак).

Ссылки

• [www.igrunov.ru/vin/vchk-vin-dissid/dissidents/vchk-vin-dissid-names-galansk.html Ряд статей, писем и стихотворений Ю. Т. Галанскова в проекте Вячеслава Игрунова]
• [www.poesis.ru/poeti-poezia/galanskov/biograph.htm Поэзия Московского университета]
• [antology.igrunov.ru/authors/galanskov/ Антология самиздата]

• А. А. Амальрик о Ю. Т. Галанскове в книге [www.krotov.info/lib_sec/01_a/ma/lrik_08.htm «Записки диссидента»] Гл. 1 и гл. 4.
• [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=author&i=926 Воспоминания о ГУЛАГе и их авторы]
• [www.bulletin.memo.ru/b19/15.htm Из биографического словаря «Диссиденты Восточной и Центральной Европы»]

Отрывок, характеризующий Галансков, Юрий Тимофеевич

24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.