Генрих Гессен-Кассельский
| Генрих Гессен-Кассельский нем. Heinrich von Hessen-Kassel итал. Enrico d'Assia<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| Рождение: | 30 октября 1927 Рим, Италия | ||
| Смерть: | 18 ноября 1999 (72 года) Франкфурт-на-Майне, ФРГ | ||
| Род: |  Гессенский дом
| ||
| Отец: | Филипп Гессенский | ||
| Мать: | Мафальда Савойская | ||
| Супруга: | не женат | ||
| Дети: | бездетен | ||
Генрих Гессен-Кассельский (полное имя — Генрих Вильгельм Константин Виктор Франц) (30 октября 1927 — 18 ноября 1999) — принц из Гессенского дома, немецкий художник, живописец и сценограф.
Биография
Родился 30 октября 1927 года в Риме. Второй сын принца Филиппа Гессенского (1896—1980) и принцессы Мафальды Савойской (1902—1944), дочери последнего короля Италии Виктора Эммануила III.
Во время Второй мировой войны отец и мать Генриха были арестованы Гестапо и заключены в концлагерь. Его мать Мафальда Савойская погибла в 1944 года во время бомбардировки авиацией союзников концлагеря Бухенвальд. Генрих с сестрой Элизабет и братьями Морицом и Отто провели детство в Риме. С 1933 года он попеременно проживал с родителями в Касселе и Риме. После войны Генрих воссоединился со своим отцом в Германии.
После окончания школы-гимназии Биберштайн в 1946 году Генрих Гессенский переехал в Италию, где был известен как Энрико д’Ассии. Он занимался живописью (романтично-игривый стиль живописи с сюрреалистическими элементами). Начиная с 1960-х годов стал проектировать декорации к операм в Риме и Флоренции, в частности театра Ла Скала в Милане. В частной резиденции Некки Кампильо в Милане «Вилла Некки Кампильо» есть «номер принца», названный в честь Генриха Гессенского. В музее замка Фазанери в городе Айхенцелль с 2009 года выставлена галерея работ принца Генриха. Он также опубликовал книгу воспоминаний «Der Kristallene Lüster» (Мюнхен, 1994).
Не был женат и не имел детей.
Скончался во Франкфурте-на-Майне.
Источники
- Enrico d’Assia : 7 November — 1 December 1989, New York, Wheelock Whitney & Company 1989
- Luciano Arcangeli (Hrsg.): Enrico d’Assia, Rom 1990
- Allgemeines Künstlerlexikon Bd. 5, 1992, S. 468.
- Heinrich von Hessen: Der kristallene Lüster — meine deutsch-italienische Jugend 1927 bis 1947. München 1994.
Напишите отзыв о статье "Генрих Гессен-Кассельский"
Отрывок, характеризующий Генрих Гессен-Кассельский
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
