Гербурт, Ян
| Ян Гербурт | |
| Jan Herburt | |
 | |
| Портрет Яна Гербурта, около 1570 г. | |
|---|---|
| Род деятельности: | |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
Фельштын (сегодня - Скеливка), Польша ныне Старосамборский район, Львовская область |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Фельштын (сегодня - Скеливка), Польша ныне Старосамборский район, Львовская область |
Ян Гербурт (польск. Jan Herburt, род. около 1524 в Фельштыне (теперь — Скеливка, Старосамборского района, Львовской области, Украина) — ум. 1578, там же) — польский историк, гуманист, писатель, дипломат, юрист, кастелян Санокский, староста Пшемысльский и Санокский (1572, 1573).
Содержание
Биография
Ян Гербурт происходил из польского дворянского магнатского рода (герба Гербуртов). Состоял в родстве с Петром Кмитой. Брат — Станислава Гербурта, каштеляна перемышльского и львовского и воеводы русского и подольского Николая Гербурта.
Ян Гербурт изучал право в Ягеллонском университете в Кракове, затем продолжил обучение философии и праву в Лёвене в Бельгии и Германии. Вернувшись на родину, Ян Гербурт был назначен секретарём короля Сигизмунда II Августа, а затем — подкоморием Перемышля, кастеляном Санока, позднее — старостой Перемышльским, мостиским и медыкским.
Ян Гербурт преподавал право в Краковском университете.
После смерти короля Сигизмунда Августа Ян Гербурт был направлен во Францию послом ко двору новоизбранного короля Генриха III Валуа.
В 1573 году Ян Гербурт принял активное участие в разработке резолюции Варшавской конфедерации о религиозном мире и правах религиозных групп в Речи Посполитой, был одним из редакторов так называемых Генриковых артикулов.
В период бесцарствия в Польше в 1574 году Ян Гербурт, будучи последователем идей Яна Замойского, был сторонником избрания на трон императора Священной Римской империи Максимилиана II, а затем Стефана Батория.
Во время правления Батория, дипломат Ян Гербурт принял участие в переговорах о заключении союза между Швецией и Речью Посполитой для совместного нападения на Россию (1579-1580)[1].
Ян Гербурт имел 3-х сыновей : Яна Щенсного, Каспера Шимона (краковского каноника) и Кшиштофа, а также 3 дочерей: Ядвигу , Барбару и Эльжбету.
Творческая деятельность
Ян Гербурт является автором ряда работ на религиозную тему. В своем догматически-полемическом произведении на латыни «Locorum de fide communium» он выступал в защиту католической веры перед протестантизмом. По просьбе коронного канцлера Яна Осецкого Ян Гербурт составил алфавитный свод польских законов[2].
Ян Гербурт написал Историю Польши до 1548 г. и многие сочинения на дипломатическую тему.
Избранные труды
- Joannes Herbertus de Fulstin, Chronica sive historiae Polonicae compendiosa, Basileae, 1571,
- Historiа Polski (лат.)
- Histoire des roys et princes de Poloigne, composée en latin et divisée en XX livres par, Jean Herburt de Fulstin, Traduite de latin en françois [par Fr. Bauduin], Paris, P. L’Huilier, 1573)(фр.)
- Statuta Regni Poloniae (лат.)
См. также
Напишите отзыв о статье "Гербурт, Ян"
Примечания
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Ссылка
- [webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:kZa5KaeyKDcJ:uz.rodovid.org/wk/Special:ChartInventory/395692+%D1%8F%D0%BD+%D0%B3%D0%B5%D1%80%D0%B1%D1%83%D1%80%D1%82&cd=3&hl=ru&ct=clnk&gl=ua&client=firefox-a&source=www.google.com.ua Ян Гербурт]
Отрывок, характеризующий Гербурт, Ян
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
