Герб Читы

Герб Читы
Детали
Утверждён	15 ноября 2007 года
Корона	Золотая башенная корона о пяти зубцах, окружённая по обручу золотым лавровым венком
Прочие элементы	Лента ордена Октябрьской Революции
Ранние версии	26 апреля 1913 года, 30 августа 1994 года
Номер в ГГР	не внесён

Герб муниципального образования городской округ «Город Чита́», административного центра Забайкальского края Российской Федерации — является его официальным символом, представляет собой опознавательно-правовой знак, соответствующий сложившимся историческим традициям.

Герб утверждён Решением № 177 Думы городского округа «город Чита» 15 ноября 2007 года

Герб подлежит внесению в Государственный геральдический регистр Российской Федерации.

Описание герба

«В золотом поле восьмиконечный палисад, червлёный с зеленью, сопровождаемый вверху червленой буйволовой головой с серебряными глазами и языком. Щит увенчан золотою башенною короною о пяти зубцах, окружённой по обручу золотым лавровым венком и обвит лентой ордена Октябрьской Революции».

Символика герба

Описание изображения в щите герба соответствует описанию, утверждённому для Читы императором Николаем II 26 апреля 1913 года (старый стиль). В обрамлении используются элементы в соответствии с современными требованиями отечественной геральдики.

В гербе сохранена историческая преемственность: изображение на щите является изображением с герба Забайкальской области, утверждённого в 1859 году, административным центром которой был город Чита.

Буйволовая голова означает традиционное занятие скотоводством жителей Забайкалья; серебряные глаза и язык — наличие Даурских серебряных промыслов; золотое поле — золотые промыслы в крае.

Восемь палей палисада характеризуют строительное искусство и наличие в период освоения Забайкалья русскими землепроходцами в XVII веке восьми военных укреплений — острогов: Селенгинский, Баргузинский, Удинский, Еравненский, Телембинский, Иргенский, Нерчинский и Албазинский, являвшихся и административными единицами.

Двухцветная финифть палисада символизирует расцветку пограничного столба и то обстоятельство, что область имеет внешние границы с Монголией и Китаем.

Башенная золотая корона с лавровым венком — символ современного статуса города — административного центра субъекта Российской Федерации.

Лента ордена Октябрьской Революции — свидетельство высоких заслуг читинцев, отмеченных этим орденом в 1972 году.

При исполнении Герба применяются два геральдических цвета (финифти): червлень (красный) и зелень (зелёный); и два металла: золото и серебро.

Червлень (красный) символизирует храбрость, мужество, неустрашимость.

Зелень (зелёный) символизирует надежду, радость, изобилие.

Золото — символ богатства, справедливости.

Серебро — символ добра, независимости.

История герба

Город Чита был основан в 1653 году казаком Петром Бекетовым как Читинский острог. 22 октября 1851 года в церкви Михаила Архангела (старая градочитинская церковь) был торжественно оглашён Указ об учреждении Забайкальской области и возведении села Читинское в степень областного города, с названием Чита.

21 января 1858 года Министру Юстиции одновременно были поданы представления на проект гербов Читы и Забайкальской области. Оба проекта имели идентичные рисунки в щите, но различные внешние оформления, соответствующие территориально-административному статусу области и города. Указание Министра увенчать щит герба Читы символами города «золотою башенною короной о трех зубцах» и окружить герб «двумя золотыми колосьями, соединёнными Александровскою лентою», не было выполнено.

12 апреля 1859 года императором Александром II было Высочайше утверждено положение Сибирского Комитета о гербе Забайкальской области. (ПСЗ, 1859, Закон № 34358)

Высочайше утверждённый герб имел следующее описание: «Въ золотомъ полѣ восьмиконечный палисадъ, червленый съ зеленью, сопровождаемый вверху червленою буйволовою головою съ серебряными глазами и языкомъ. Щитъ увенчанъ древнею Царскою короною и окруженъ золотыми дубовыми листьями, соединенными Александровскою лентою».

В гербовнике П. П. Винклера представлен рисунок герба Читы, датированный Высочайшим утверждением 12 августа 1858 года. Рисунок и описание герба ничем не отличались от областного, и в Полном Собрании Законов Российской Империи закон об утверждении герба Читы отсутствует.

Город Чита, являясь административным центром Забайкальской области использовал герб Забайкальской области в качестве своего официального символа вплоть до 1913 года, когда был утверждён собственный герб Читы.

Первый герб Читы был Высочайше утверждён 26 апреля 1913 года императором Николаем II вместе с гербами Мысовска Забайкальской области и Петропавловска Камчатской области. (ПСЗ, 1913, Закон № 39364)

Герб Читы имел следующее описание: «Въ золотомъ полѣ осьмиконечный палисадъ, червленый съ зеленью, сопровождаемый въ верху червленою буйволовою головою съ серебряными глазами и языкомъ. Щитъ увѣнчанъ золотою башенною о трёх зубцахъ короною и окруженъ двумя золотыми колосьями, соединенными Александровскою лентою».

14 августа 1913 года в Читу был направлен Указ Правительствующего Сената, в котором говорилось, что «герб должен быть применяемым присутственными местами в случаях, указанных в законе». Однако, утверждённый герб практически не использовался в связи с Первой мировой войной и сменой общественно-экономической формации.

До 1920 года Чита в качестве своего официального символа продолжала использовать в административных документах герб Забайкальской области.

В советский период новый герб Читы не принимался и исторический герб не использовался.

Исторический герб Читы был восстановлен 29 апреля 1993 года решением № 124 Малого Совета Читинского городского Совета народных депутатов. 30 августа 1994 года Глава Администрации города Читы своим постановлением № 1364 утвердил герб города в следующем описании: «В золотом поле восьмиконечный палисад, червлёный с зеленью, сопровождаемый вверху червлёной буйволовою головою с серебряными глазами и языком. Щит увенчан золотою башенною с тремя зубцами короною и окружён двумя золотыми колосьями, соединенными Александровскою лентою».

24 октября 2002 года решением № 211 Читинской городской Думы было принято Положение о гербе Читы. Описание Герба соответствовало документальному тексту Герба областного города Читы, утверждённому императором Николаем II 26 апреля 1913 года (старый стиль).

В 2003 году Геральдический совет при Президенте Российской Федерации не утвердил герб Читы. Причиной отказа послужило то, что старый герб, принятый в 1913 году, «не соответствует административно-территориальному устройству, символом которого он является».

По мнению членов Совета, на гербе Читы нельзя изображать золотые колосья, поскольку её жители не занимаются в настоящее время земледелием. Вызвала сомнения также и Александровская лента, обозначающая, что в городе находятся органы военного управления. Золотую башенную корону решено было заменить на золотую царскую, так как когда-то Чита была центром Дальневосточной республики, а следовательно, является не только областным, но и столичным городом.

15 ноября 2007 года Дума городского округа «Город Чита» рассмотрев письмо Геральдического совета при Президенте Российской Федерации № А622-321 от 5 сентября 2007 года и документы, представленные Мэром города Читы, на основании ст. 11 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» № 131-ФЗ от 06.10.2003 (с последующими изменениями), руководствуясь ст. 2 Устава городского округа «Город Чита», решила признать утратившими силу решение Читинской городской Думы № 211 от 24 октября 2002 года «О принятии Положения „О гербе города Читы“» и утвердила новое Положение «О гербе городского округа „Город Чита“».

Ссылки

• Винклер П. П. Гербы городов, губерний, областей и посадов Рос. империи, внесенные в Полн. собр. законов с 1649 по 1900 год. — М., 1990;
• Куренная И. Г. Летящий из глубины веков. — М.; Чита, 1997.
• [www.politsib.ru/news/?id=8739#.T2l2ENX_nCU Герб Читы отправили на доработку]
• [chita.rfn.ru/rnews.html?id=24621 У Читы появился новый герб]
• [oldchita.megalink.ru/news/040211_gerb.htm Геральдический казус с Читинским гербом]

Отрывок, характеризующий Герб Читы

Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.